Князь Феликс Юсупов. Мемуары

В Лондоне я остановился в «Карлтоне». Начиналась осень, не лучшее время для знакомства с Англией. И тем не менее все мне было по душе. Нравились английские приветливость, радушие, самообладание. Нравилось даже, как простодушно чванится англичанин собственным превосходством. На другой день после приезда за обедом в русском посольстве с удивленьем обнаружил, что наш посол, граф Бенкендорф, плохо говорит по-русски.

На следующий день я был зван к герцогу Людвигу Баттенбергскому. Супруга его, герцогиня, долго расспрашивала меня о Распутине. Слухи о власти, какую забрал старец над ее сестрой, возмущали ее. Принцесса Виктория была умна и понимала, чем это грозит России. Узнав, что я хочу учиться в Оксфордском университете, она советовала мне побывать у двоюродной сестры ее, принцессы Марии-Луизы Шлезвиг-Гольштейнской и архиепископа Лондонского. Они, по ее словам, были людьми мне полезными. Я последовал совету немедленно. Они, как и прочие, встретили меня очень сердечно. И оба одобрили Оксфорд. И, кстати сказать, когда я стал студентом, милые советчики мои часто навещали меня. Архиепископ познакомил меня с молодым англичанином Эриком Гамильтоном, собиравшимся также учиться в Оксфорде, в том же колледже, что и я. Тот давний милый юноша, с которым сохраняю я дружбу, ныне – виндзорский капеллан.

Прихватив рекомендательные письма, отправился я к ректору университетского колледжа – старейшего в Оксфорде. Ректор принял меня на редкость любезно и рассказал об университетской жизни. Оказалось, что через каждые два месяца – три недели каникул, а летом каникулы – три месяца. Распорядок мне на руку. Домой можно ездить часто. Ректор провел меня по колледжу, показал студенческие комнаты, маленькие, но удобные. Помещенье на первом этаже было еще свободно: зала с окном на улицу. Окно зарешечено. Рядом еще комнатка. Все вместе, сказал ректор, называется «клуб». У того, кто живет здесь, собираются студенты на стаканчик виски. Еще он сказал, что в первый год я обязан жить в колледже, а потом могу нанять дом или квартиру в городе. Я просил приготовить обе комнаты к моему приезду в Оксфорд на следующую зиму.

Уладив квартирный вопрос, я пошел посмотреть город и полюбил его тут же. Многочисленные колледжи – все бывшие монастыри с высокими стенами и роскошными парками. От века к веку, сменяя друг друга, поколенья студентов поддерживают в древних стенах дух вечной молодости. Со слезами б покинул я Оксфорд, не знай, что вернусь очень скоро.

Перед отъездом в Париж я поехал навестить великого князя Михаила Михайловича, брата моего будущего тестя, жившего с семьей в прекрасном именье близ Лондона. Находился он в ссылке с тех пор, как женился на графине Меренберг, внучке Пушкина. Имела она также титул графини Торби. Была она необычайно приветлива и любима лондонцами. Страдала она от мужнина злоязычия. Великий князь день и ночь поносил свою русскую родню. Но с него спрос был невелик, а вот ее жалели. Было у них трое детей: сын по прозвищу Бой и две прехорошенькие девочки Зия и Нэда. Учась в Оксфорде, я часто видел их.

Из Лондона я привез целый скотный двор для Архангельского: быка, четырех коров, шесть поросят и бесчисленное множество кур, петухов и кроликов. Крупный скот я отправил прямо в Дувр на корабль, а клетки с курами и кроликами оставил при себе, поместив их в подвале «Карлтона». Но не смог отказать себе в удовольствии: открыл клетки и выпустил живность! Ну и зрелище! Вмиг пернатые и косые разбежались по гостинице. Куры с петухами порхали и квохтали, кролики визжали и всюду клали кучки. Гостиничная прислуга, как водится ловкая, бегала за ними. Управляющий бушевал, постояльцы разевали рот. Короче, успех полный!

В Париже я провел несколько дней, чтобы повидать друзей, в их числе были Рейнальдо Ган и Франсис де Круассе. Провели мы чудесные музыкальные вечера. Рейнальдо с удовольствием слушал, как я пел, и дал мне несколько дивных своих мелодий.

В Россию я вернулся полный сил и планов. Отец с матерью находились в тот момент в Царском Селе. Мать успела успокоиться и смириться. Великий князь Дмитрий жаждал услышать подробности путешествия. Императрица, в ту пору еще в дружбе с матушкой, часто захаживала к нам. Она тоже подолгу расспрашивала меня об Англии и о сестре, принцессе Виктории. Я не стал ей говорить, как тревожит принцессу ее увлеченье Распутиным. Вскоре я уехал с родителями в Москву и снова стал ходить в больницу к чахоточным. Больные сменились, но врачи и сиделки остались те же, и я рад был встретиться с ними. Часто виделся я и с великой княгиней Елизаветой Федоровной. И опять часами говорил с ней.