Князь грязи

- Чего не спишь? Иди, ложись... Нечего тебе тут, - угрюмо буркнул мой нежный супруг.

- Кто звонил?

- Тебя это не касается... Это мое дело. Ну, может, этого дурака Веника еще придется взять с собой. Пацифиста сраного... Но дерется он неплохо, если его как следует достать.

А одному на такое идти... Чистое самоубийство! - Андрей глотнул из бутылки, звучно икнул и сморщился. -Ой, ну и гадость! Если это коньяк, то я губернатор Калифорнии.

- И что же это за дело такое опасное, на которое Веника ты с собою берешь, но про которое мне даже знать нельзя?!

- Веник - мужик, хоть и гомик... То есть, он - гомик, но при этом - мужик с принципами. И, потом, он Ольге не чужой...

- А я, значит, чужая тетка и потому меня это дело никак не касается?! - у меня голос даже сорвался от обиды, и Андрей, кажется, понял это, не смотря на свое алкогольно-задумчивое состояние.

- Ладно тебе, не злись, я не хотел тебя обидеть. И ты Ольге не чужая, конечно, а напротив даже - ее вторая мама, вот! Я имел в виду, что никакого другого мужика я в это дело взять не могу, потому как это дело сугубо личное. А тебе незачем соваться, потому что... Во-первых, ты - баба. В смысле, женщина. Во-вторых, меньше знаешь - крепче спишь, да и проживешь дольше...

Господи! Да как я могла выйти замуж за такого? "Баба в смысле женщина"! Вот это да! Где ж все это было, когда он за мной ухаживал? Или - где были мои глаза?!! Придумала себе, дура-писательница, невесть что, то есть - сильного мужчину, за внешней грубостью скрывающего исстрадавшуюся душу! Собственно, замуж-то выходила за его исстрадавшуюся душу... Потому как не было в нем больше ничего привлекательного. А меня мамочка попреками изводила.

Впрочем, когда он ухаживал за мною, он все-таки говорил разные красивые слова. И не называл меня "бабой".

Андрей допил коньяк, поставил бутылку на стол, еще несколько раз икнул и потер рукой над желудком.

- Ох... Неладно со мною что-то.

- Сходи к гастроэнтерологу.

- Схожу... Потом. Если жив буду...

Он снова икнул.

И вдруг повернулся ко мне с тем странным коровьим выражением на лице, которое я на начальном этапе нашего с ним общения принимала за выражение нежности.

- Насть! Слушай, я могу попросить тебя... Об одной вещи. Это важно. Ты серьезно отнесись!

- Попросить - можешь, - осторожно ответила я.

Мало ли, о чем он меня попросит, в таком-то состоянии?

Да и вообще - незачем загодя обещания давать!

- Насть! Если что... То ты позаботься об Ольге. Ладно?

- Не поняла... Что - "если что"?

- Если убьют меня!!! - неожиданно заорал Андрей. -Если убьют и меня, и Веньку! Не верю я им!

- А если ты "им" не веришь, то зачем соглашаешься на что-то там...

- Потому что я должен. Потому что нет другого пути.

- Для осуществления твоей мести?

- Не только. Ольгу снова пытались похитить... И они не оставят нас в покое... Да и потом - я верю ему, понимаешь?!

- Ты только что сказал, что ты "им" не веришь!

- И верю, и не верю! Господи, Насть, не доводи ты меня! Просто пообещай, что ты позаботишься об Ольге, если меня не станет. Что ты не просто отправишь ее к Юзефу в Краков, но проследишь, чтобы у нее все было хорошо! Пойми же... Ему я совсем не верю! То есть, не "не доверяю", а не верю вовсе, если ты можешь понять разницу...

- ...могу.

- Так вот: не верю я ему. Никого никогда не любил он по-настоящему! Даже Лану. Для него главное - его творчество. Как говорится, "вся жизнь в искусстве", а для живых близких уже нет места, да и времени нет. Мертвую Лану он любит больше, чем любил ее - живую. Он горевал о пропавшей Оле, но я не знаю, не будет ли мешать ему ее присутствие рядом и согласится ли он пожертвовать хоть чем-то из своего привычного образа жизни ради моей девочки!

- А что ты имеешь в виду под "привычным образом жизни"

Юзефа Теодоровича? - заинтересовалась я.

- Ну, не знаю, что там у людей искусства... Кокаин, оргии, ночной образ жизни, девочки, мальчики... Групповой секс...

- Господи, Андрей! Ему же шестьдесят лет! - восхитилась я.

- Пятьдесят восемь... И это не имеет значения. Ты не знаешь Юзефа!

- А ты мне ничего такого и не рассказывал... Про оргии и про групповой секс.

- А раньше ничего такого и не было! Но ведь то - советский и раннеперестроечный период, это все было еще не принято у нас здесь, да и потом, Юзеф был женат, а когда умерла жена - оставалась Лана! А теперь - и время другое, и он свободе, да и вообще - живет за границей! Но я не о том... То есть, о том как раз... Просто - пообещай, что не забудешь про Ольгу, что будешь о ней заботиться. Я не прошу тебя удочерять ее...

- ...и на том спасибо!

- Не перебивай!!! Я важное говорю!!! Так вот... О чем я говорил?

- Ты просишь меня пообещать тебе позаботиться об Ольге, но при этом не настаиваешь на том, чтобы я ее удочеряла.

- Да, именно так!

- Ты что, действительно, всерьез собираешься погибнуть?

То есть - рисковать так, что это может стоить жизни не только тебе, но и Венику?!!

- Господи, Насть! Ты действительно такая дура или притворяешься?!

- Действительно.

Он минуту помолчал, озадаченный. Потом - испустил глубокий, тяжелый вздох, сопровождаемый пулеметной очередью икоты.