Князь Ярослав и его сыновья (Александр Невский)

Через два дня из Сарая по направлению к Великой Степи выехал небольшой отряд. Вёл его Кирдяш. Невский следовал за ним и угрюмо молчал, если не приходилось утешать потрясённого Андрея. Ханская гвардейская стража, которой командовал Неврюй, ехала поодаль: даже тёмник не решался нарушить скорбь осиротевших братьев Ярославичей.

— Чувствовал я, сердцем чуял, что татарва проклятая батюшку отравит, — то и дело принимался бормотать Андрей. — Калёным железом выжигать их, осиновый кол им в чёрную душу…

Князь Александр с ним не спорил. Молча обнимал за плечи, брат успокаивался на время, а потом вновь бормотал проклятья. Слаб он был да и не весьма умен при этом, а таким всегда враги требуются. Привычнее им с ними. А главное — понятнее и легче. Размышлять не надо, все ясно и, главное, проще: вот они, враги, бейте их…

Все мысли Невского были сейчас заняты убийством отца. Он вспоминал разговоры с Бату и Чогдаром, взвешивал их, рассматривал в новом, трагическом свете, осознавая, что неокрепшими, неопытными руками Сбыслава сотворила Золотая Орда это чёрное дело, а теперь руками братьев убирает свидетеля, ставшего ненужным и весьма опасным. А Сбыслав и знать не знал, что убивает собственного отца. Он убивал старого тщеславного князя, гордо думая, что тем спасает Русь. И действительно спас её ценою двух жизней: князя Ярослава и своей. Отца и сына, ибо за отцеубийство только одна кара — смерть.

Вскоре дозоры донесли, что скорбный караван приближается. Братья погнали коней и остановили их, запалённых, только возле кибитки с глухим дубовым гробом. Спрыгнули с коней, бросились к последней домовине, припали. Сбыслав молчал. Худой, постаревший, страшный.

— Умер в дороге, почти в сознание не приходя, — тихо сказал Сбыслав. — Вас поминал перед кончиной, братья Ярославичи, и меня. Почему-то…

— Ты… Ты!.. — Андрей, оторвавшись от гроба, двинулся к нему.

— Убери его, Кирдяш, — сказал Невский.

Есаул силой увёл Андрея. Неврюй отозвал охрану, сопровождавшую тело великого князя, челядь — всех, кроме Сбыслава. Молча, прижав руку к сердцу, поклонился гробу и братьям и — отъехал.

— Отпевали?

— Нет. Гуюк задержал священников.

— Почему?

— Думаю, для того, чтобы сохранить при себе свидетелей крёстного целования. Покойный князь Ярослав целовал крест на верность Гуюку.

— Ты убил его, ты!.. — истерично кричал Андрей издали: его в железных объятиях держал Кирдяш.

— Я спасал Русь. И тебя, князь Александр Ярославич. Как мог, — тихо сказал Сбыслав.

Он не просил прощения, не винился, ничего не пытался объяснить. Он говорил Невскому, во имя чего свершил то, что свершил. Невский понял это: разум его был омрачён только болью, да и в сердце ненависти не было.

— Ты убил отца. Отца. Нашего отца, Сбыслав, — он глубоко вздохнул, унимая боль. — Ты повинен в смерти.

— Как повелишь, князь Невский.

Сбыслав ответил очень тихо, губы его судорожно задрожали, но он унял эту дрожь и не опустил головы. Андрей вырвался из объятий Кирдяша, подбежал, закричал что-то глупое, мелкое, жалкое, даже беспомощное.

— Убей его, — резко сказал Невский.

— Что?.. — опешил Андрей.

— Убей его, — сурово повторил князь Александр. — Только не вопи, как баба.

— Я?.. — Андрей гулко сглотнул. — Я не могу. Он спас меня, спас, помнишь?..

— Возьми моего чалого, князь Андрей, — сказал Сбыслав, и Невский услышал горькую насмешку в его тоне. — Добрый конь, он во Владимире.

— Нет, ты сам, сам, — бормотал Андрей. — Ты — старший, ты…

— Кирдяш, уведи его, — резко сказал Невский.

Есаул обнял Андрея за плечи, отвёл. Александр и Сбыслав остались одни. И оба молчали.

— Я не могу убить тебя, не могу!.. — вдруг со стоном выкрикнул Невский.

Закачался, закрыв лицо руками.

— Отдай палачу.

— Ты убил отца, Сбыслав, — тяжело вздохнув, сказал Александр. — Собственного отца.

— Неправда, — прошептал Сбыслав, вспомнив вдруг предсмертные слова князя Ярослава. — Нет, нет, что ты!.. Мой отец — воевода Ярун.

— Мы с тобой — братья. Ярославичи мы, Сбыслав. Ярославичи.

Сбыслав молчал. Неживая серость заливала лицо, он старел на глазах. Выкрикнул неожиданно:

— Кирдяш!

— Что? — недовольно спросил есаул.

Но подошёл, оставив князя Андрея одного. Сбыслав снял подаренную Неврюем саблю, протянул:

— Убьёшь меня.

— Ты мне не командир… — начал было Кирдяш, но замолчал, глянув на Невского.

— Не ведал, что творю, — горько вздохнул Сбыслав. — Прости меня, Александр.

— Понимаю, ты ведь и вправду думал, что Русь спасаешь. Сейчас каждый в одиночку Русь спасает, а надо бы — всем вместе. — Вдруг шагнул к Сбыславу, порывисто обнял. — Прости. Не оставили нам татары иного выхода, брат. Прости и прощай.

Князь Александр смотрел вслед Сбыславу, надеялся, что он оглянется, но брат скрылся за холмом, так и не оглянувшись. И Невский грузно осел на землю, стиснув голову ладонями.

Подошли Андрей и Неврюй, позволивший себе приблизиться, когда Сбыслав скрылся за холмом. И все молчали в до звона напряжённом ожидании.

Наконец вернулся Кирдяш. Протянул Неврюю саблю в дорогих ножнах.

— Он велел тебе передать.

Неврюй взял саблю, резким ударом о колено переломил её и отбросил в сторону.

ЭПИЛОГ