Князь Игорь. Витязи червлёных щитов

Ждан задумался. Что же делать? Разве можно жить на этом пожарище? Но и… как уехать отсюда, не похоронив прах матери, родичей и своих земляков?… И куда ехать? В Новгород-Северский к князю? Или в Киев к Самуилу и Славуте? Он ничего не мог сказать уверенно. Одно знал твёрдо: судьба вернула ему частицу счастья. Любава с ним, Жданко с ним — и значит, есть для кого жить на свете! И у него вновь оттаивала душа, расправлялись крылья, а куда он полетит, будущее покажет.

7

В двадцати верстах от Путивля, неподалёку от села Свято-Михайловского, произошло приключение, которое едва не стоило жизни князю Игорю.

Дорога шла лесом, по широкой долине. Где-то вблизи журчал невидимый в густых зарослях ручей. Хотя всю весну и почти половину лета стояла сушь и травы на полях сохли, желтели, а листья, увянув, облетали с деревьев, здесь было прохладно и зелено. По обе стороны тихо шумела густая дубрава; встречающиеся берёзки, ольха, орешник успокаивающе покачивали ветвями. Весь утренний лес звенел весёлым птичьим пеньем.

Ничто не предвещало беды. Всадники ехали быстро. Игорь торопился, очень хотелось к вечеру добраться домой. И он, понукая коня, мчался впереди. До Путивля оставалось всего полдня такой езды.

Внезапно из зарослей выскочил кабан-секач и кинулся прямо под ноги коню Игоря. Конь шарахнулся вбок, и князь в мгновение ока оказался на земле.

Вепрь тоже испугался, ринулся в сторону и быстро исчез в кустах. А Игорь, охая, пытался подняться и не мог.

— Княже, что с тобой?

— Кажется, я сильно ушибся… Помогите мне.

Его подняли. Но стать на ногу он не мог.

— Только бы не перелом, — забеспокоился Рагуил. — Надо же такому случиться! Почти дома — так на тебе!

Сообща князя подняли на коня. Но о том, чтобы он ехал верхом, не могло быть и речи: малейшее движение отдавалось острой болью.

Медленно ведя коня в поводу, добрались они до села, повернули к крайнему двору. Хозяин, смерд Василько, молодой приветливый человек, узнав, что перед ним князь Игорь и что он бежит из полона, прикрикнул на детей:

— Кыш! Чтоб и духа вашего тут не было! — А чернявой молодице, повязанной полотняным платком, велел: — Фросина, режь петуха, вари борщ. Да попроси у соседей взаймы муки — князю и его людям вареников сваришь. Да живо поворачивайся! А я в саду сейчас сена намощу, чтобы князь смог прилечь отдохнуть…

Смерд был шустрым, расторопным. Сложив и размяв в тени под вишнями несколько охапок сена, накрыл рядном, принёс кринку с квасом и липовый ковшик, поставил рядом.

— Пей, княже… Холодный, с погреба… А я мигом приведу костоправа Демидка или бабку-шептуху Якилину — пускай твою ногу поглядят.

— Не нужно, Василько, — поморщился от боли Игорь. — Не нужно ни костоправа, ни бабки-шептухи… Лучше найди огнищанина — скажи, чтобы известие послал в Путивль обо мне… Княгине…

— Княже, для чего огнищанин? Пока я его найду, пока он призовёт гонца да коней выделит — полдня пройдёт! Дозволь мне самому в Путивль поехать — я живо! Одна нога тут, другая — там!

— Тогда бери любого нашего коня, скачи! — не раздумывая согласился князь.

8

Ярославна подъехала ко двору Василька. Здесь уже была половина села. Люди толпились на улице, во дворе, вдоль тына. Перед княгиней расступились. Она птицей вспорхнула с возка и побежала, полетела через подворье в садок.

Игорь сидел на невысокой скамейке. Он уже отдохнул, умылся мягкой речной водой, принесённой Янем и Овлуром, причесался. Рагуил бережно перевязывал ему колено.

— Княже мой! Ладонько ненаглядный! — вскрикнула Ярославна, протягивая к нему руки. — А где же сын наш? Где князь Владимир?[113]

Игорь побледнел, подался вперёд, ни звука не мог произнести. Она упала ему на грудь, заливаясь слезами.

Игорь гладил её косы, целовал мокрые от слез щеки, а у самого тоже влажной пеленой туманились глаза.

— Как дети?

— Все живы, здоровы.

— Слава Богу, хотя бы здесь всё хорошо… Одно лихо большое — мой неразумный поход…

Он не сдержался и беззвучно, сотрясаясь всем телом, зарыдал.

Люди, что обступили подворье Василька, тоже плакали, приговаривая:

— Замучили нашего князя поганые!

— Вырвался из неволи, страдалец.

— Проторил и другим стежку… Теперь начнут и наши сыночки возвращаться — кто жив остался.

— Князь выкупит!

— Потому и бежал! Хотя мог и головой поплатиться!

Слушая всё это, сказанное от самого сердца в обычном селе простыми селянами-севрюками, Игорь осознал, что никто ни единым словом его не осуждает, чего он больше всего опасался. Понял, что люди верят ему, надеются на него. И они вправе ждать и ждут от него вызволения всех северских воинов из неволи и защиты от новых половецких нападений.

Игоря перенесли на возок, и небольшой княжеский поезд двинулся в сторону Путивля.