Князь Игорь

Наконец, войска были готовы к выступлению и только ждали приказа. Игорь жил в состоянии нервного возбуждения, мотался из города в город, из одной волости в другую. Однажды он возвращался из Чернигова. Был поздний вечер, он ехал по пустынным улицам Киева, думал о скором ужине и постели. Неожиданно его остановила согбенная старушка, проговорила скрипучим голосом:

– Погодь, милок. Погодь, говорю.

Игорь остановил коня и протянул ей кусок пирога, завалявшийся в походной сумке. Он не упускал случая помочь милостыней пожилым и нищим.

– Вот возьми, что у меня осталось, да не обессудь.

Старушка замахала на него руками:

– Что ты, милый, что ты! Не нищенка я!

И, приблизившись к Игорю, проговорила свистящим шепотом:

– Следуй за мной, князь. Тебя Елица ждет.

Пораженный Игорь не успел произнести ни слова, а она уже засеменила по мощенной жердями улице. Он тронулся за ней. Старушка подошла к низенькой избушке, украдкой глянула во все стороны и нырнула в калитку. Игорь – следом за ней. Старушка остановилась, прошамкала ободряюще:

– Ступай, князь, смелее. Ждет она тебя, с нетерпением ждет.

Игорь надавил на хиленькую дверь, она легко поддалась, и он оказался почти в полной темноте, только под потолком сквозь маленькое окошечко пробивался слабый свет. Пахло гарью, чем-то съестным, но сильнее всего был запах кислой капусты. Он не успел оглядеться, как на грудь ему упала женщина, и он услышал задыхающийся от радости голос Елицы:

– Любимый мой!..

А дальше как во сне: поцелуи, нежные слова, слезы…

Наконец она сказала:

– У нас мало времени. Я прибыла за тобой. Ты должен со мной отправиться в Искоростень.

– Тебя Мал отправил?

– Наоборот. Я тайно уехала от него.

– Но тогда мне не добраться до вашей столицы. По пути меня убьют.

– Я проведу тебя тайными лесными тропами.

– Расправятся в Искоростене. Мал прикажет, и меня не пощадят.

– Он не сможет этого сделать. Ты забыл о славянском гостеприимстве. Явишься к нему безоружным, как гость. И если он тронет тебя, соплеменники растерзают его, и он это прекрасно знает. Гость неприкосновенен. Его защищают и хозяин, и соседи. Тебе нечего опасаться.

– Хорошо. Ты проведешь меня до Искоростеня. Что дальше? За неповиновение Киеву высказалось вече. Как я сумею переубедить народное собрание?

– Сможешь. Потому что настоящего племенного веча не было. Мал пригласил горожан, пришли его сторонники, а из дальних волостей никто не присутствовал. Наскоро поговорили, покричали и разошлись. А народ стал думать, соображать, что к чему. И что же? Прежней вражды к полянам уже нет, а воевать с Киевом из-за пустяков, из-за того, что Мал не поладил с великим князем, никто не хочет. Знают, что теперь не одни поляне пойдут против нас, а вся Русь двинется. Сколько кровушки прольется! А главное – ради чего? Ради прихотей Мала?

– Об этом говорят, или ты так думаешь?

– Говорят открыто. И требуют созыва племенного веча. Древлянское племя бурлит.

– Может, решат одни…

– Может, и решат, а может, и нет. У Мала немало подпевал и хороших говорунов. Народ ведь как? Кто красиво говорит, много обещает, за тем и идут. Нет, тебе на вече надо быть обязательно.

Игорь понимал, что ехать к древлянам, это все равно что лезть в пасть зверю. Но, как видно, другого выхода не было, если он хочет предотвратить братоубийственную бойню.

– Я еду, – сказал он после короткого раздумья.

– Я была уверена! – Елица непритворно обрадовалась. – Встретимся на дороге в Искоростень. А теперь поезжай быстрее, собирайся в дорогу. Да не мешкай, нам дорого каждое мгновение! Иди же, иди! – а сама теснее и теснее прижималась к нему…

О своем отъезде он рассказал только Свенельду. На случай непредвиденных событий приказал действовать решительно и без колебаний, согласно принятым решениям. А сам, покидав в походную сумку кое-что из еды, поскакал из Киева.

Еще издали увидел Елицу. Она стояла на кромке леса, держала под уздцы коня. Сердце его забилось часто и гулко. Он снова рядом с ней! Несколько дней они будут вместе. А что потом? А потом – трава не расти!

Увидев его, она села на коня. Он подъехал, прижался щекой к ее горящей щеке.

– Я совсем заждалась, – шепнула она ему радостно.

– Я так торопился!

На ней было свободное прямое платье с длинными рукавами, поверх него накинуто короткое, богато отделанное корзно, на ногах красовались сапожки из прочной сыромятной кожи, которые обычно надевали в дорогу.

Они не виделись почти десять лет, и она заметно изменилась. Лицо ее утеряло девичью округлость, черты его стали жестче, определеннее, возле губ пролегли складки.

Интересно, подумал он, сильно ли он изменился? Спросил:

– Я крепко постарел?

Она кинула на него короткий взгляд, губы тронула усмешка:

– Возмужал. А стареть тебе еще рано.

Некоторое время ехали молча. Наконец он не удержался и задал вопрос, который сидел у него давно в голове:

– Как жила это время?

Она передернула плечами, будто отгоняла надоедливую муху. Ответила глухо:

– Жила – не тужила. Всяко было. Но хорошего мало.

Как всегда, она была пряма и правдива. А ведь могла и приукрасить, и он бы всему поверил, а не поверивши, не стал допытываться.

– Как сын?