Князь Изгой

Сани вокруг окова, эдакой большой бочки, окованной по верху железными обручем с тамгой,[2] — это и есть здешние зерновые ряды, оптовые. Чуть подальше та же картина, но с коробами заместо саней. И там, и там весы или скалвы, между которыми мечется мытарь с выпученными, то и дело бегающими, поросячьими глазками.

— Чтобы нельзя было урезати, — пояснил Богдан, показав на оков. — В прошлые лета во Мценске верх то обрезали, а значится что?

— Плутовали?

— Как есть, плутовали. Многих обманули, а ещё бывает, в окове второе дно делают. Но токмо не у нас. У нашего дерюги не забалуешь! Померное платим честно! — при этом он отчего-то плутовато отвёл глаза.

На торге там и сям стояли точки с клеймёнными гирями и казёнными весами, к которым то и дело подходили продавцы с покупателями. Со своими весами нельзя! Побьют, а после ещё и штраф наложат. За каждый чих берут. На весы положил товар плати подъёмное, взвесил — весовое. Привел весы в равновесие плати припуск. Один кочан капусты завесил, а тебя уже три раза ободрали. Вот это я понимаю бизнес, есть куда нашим расти.

С налогами полный аут. Есть мыто сухое и мыто водяное, кстати, тут его могли брать даже частные лица. Только князю али дерюге плати. Головщину брали со всех, кто шёл в торговом караване, с местных четверть резана, с приезжих резан, а с иноземцев и вовсе два. Вот такая дискриминация. На торге с товара брали ещё и «явку». Чем дальше находится место, откуда ты приехал с товаром, тем больше явку ту заплатишь.

Главный налог тамга довольно расплывчатый сбор, оставляющий широчайшее поле для коррупции. Его брали и за крупную сделку, и за пересечение границы, с непроданных товаров, и за транзит по территории княжества. Местные платили символические суммы от четверти до резана, в зависимости от того во сколько товар оценят. Таможенник то на рынке один, а вот мытарей при нём полно. С иноземцев же, да иногородних тамгу брали от двух, до четырёх процентов от стоимости товара. После оплаты гостям выдавали деревянную табличку, что те предъявляли мытарям на торге.

Полозовое брали с саней, мы его прямо у реки уплатили. Были ещё какие-то задние калачи, костки, рукознобное, узольцовое, порядное, перевоз, проезжее… Сам чёрт в этих сборах ногу сломит! Покупатели платили осьмничее, пошлину, равную одной восьмой от стоимости товара. От померного та отличалась тем, что взималась с денежной стоимости, а не с мерной. Осмьничее поболее тамги будет, да только собрать его куда трудней. Кто в здравом уме пойдет к мытарю? А к каждому продавцу фискала не поставишь. Богдан осмьничее не платил, ибо все налоги я самым тщательным образом записывал. Запредельное количество сборов ведёт к игнорированию и коррупции, сия азбучная истина актуальна для всех стран и времён. И я людей понимаю. Если платить всё что положено, быстро по миру пойдёшь.

Оттого, мелкие торговцы предпочитали откупиться. Дал полрезана и торгуй травами-грибами сколько душе угодно. Вот и у Богдана всё на мази. Подскочил к мытарю, что-то ему на ушко нашептал, а после в руку серебра сунул. И всё шито-крыто. Опять лезу в тетрадку с таблицами. Тяжело всё же местные меры длины и веса даются. Непривычно, да и неудобно. Богдану хорошо, у него словно калькулятор в голове вшит.

Вот что вышло по мерам объёма: оков равен двум половинам или четырём четвертям, или восьми осьминам, а что это такое осьмина я и без них знал. Русские меры сыпучих тел восходят к римским, точнее к византийским. Амфореус, он же квадрантал равен двадцати шести с четвертью литров и у нас известен как четверик. В осьмине же их, четыре, следовательно, объём окова, примерно восемьсот сорок литров. Такими огромными кадями, конечно, не торгуют, ими измеряют, а зерно отпускают четвертными оковами. Принимая во внимания естественную влажность пшеницы, в каждом окове где-то шестьсот тридцати килограмм зерна, плюс минус пять. Оптовая цена окова пшеницы двести десять резан. Тут же юг, земля родит лучше. Зачем спрашивается выращивать дешёвую рожь, когда пшеница стоит в два раза дороже? Из Новосильского княжества водным путём её везут в Москву, в Коломну, а то и в сам Торжок.

Оков ржи оценивали в сто тридцать резан, пшено — в двести сорок, овёс — в девяносто, гречку — в триста, полбу — в сто восемьдесят, горох али чечевицу, называемую здесь журавлиным горохом, — в двести тридцать. Стоимость «плавала» в зависимости от урожая, качества жита, объёма партии и померного налога, что брали с меры, в нашем случае, с четверти. Богдан торговался здорово, с огоньком да покрикиваниями, залюбуешься!