Князь Холод

– Блестяще! – я картинно поаплодировал. – Просто блестяще! Ничего умнее в голову не пришло, кроме как отправить своих разбойников порезать ей платье?

– Ты не заговаривайся, Бодров! И в дела мои не лезь!

– Григорянский, чего ты хочешь? Чего ты приперся, что тебе нужно от меня? – ей-богу, продолжать разговор было бессмысленно, мы словно на разных языках разговаривали.

– Сатисфакции, Бодров, чего же еще? – и в мою тарелку плюхнулась заранее стянутая с его руки перчатка.

– Вот как?

– Конечно, если ты не хочешь извиниться, – князь произнес это так надменно, что даже если бы я и хотел извиниться, то тут же передумал бы. – Но сделать это придется при моих людях!

Просто какой-то хрестоматийный персонаж, олицетворяющий надменную глупость. А ведь мне его характеризовали как весьма неглупого человека. Ошибочка? Или есть какой-то подвох? Впрочем, какая разница? Он тут наговорил уже столько, что исключил любые пути для мирного разрешения конфликта.

– Не придется, Григорянский, не придется, – я брезгливо, двумя пальчиками выудил перчатку из салата и бросил обратно хозяину, выпачкав тому мундир и заставив позеленеть от злости. – Тянуть не будем, прямо сейчас идем на задний двор и решим наш вопрос.

– Я убью тебя, Бодров! – прошипел мой оппонент.

– Всенепременно!

Спустя четверть часа я в сопровождении Игната и Афанасия вышел на задний двор дворца. Место было не то чтобы укромное, но, по крайней мере, гораздо менее посещаемое по сравнению с подходами к парадной лестнице. Кузьмич появился в самый последний момент, был изрядно возбужден и разрывался между желанием как можно скорее донести до меня какую-то новость и нежеланием отвлекать меня в ответственный момент. Но я и сам уже был полностью сосредоточен на предстоящем поединке, следовательно, любым новостям вольно или невольно придется подождать.

Григорянский появился в сопровождении трех офицеров своего полка. В связи с чем возникал интересный вопрос: сколько зеленодольцев проживает в Крепости? Эти вояки вообще на службу отвлекаются или их служба заключается в постоянном нахождении близ своего командира? Как-то попахивает использованием служебного положения в личных целях.

Кстати, одним из офицеров оказался тот самый Миша-здоровяк, с которым мне довелось свести столь близкое знакомство накануне вечером. Глядя на него, я демонстративно приложил ладонь к пострадавшему вчера уху. Медведь сделал вид, что не смотрит на меня. Хорошо, потом поговорим.

– Ну что, Бодров, готов к смерти? – Григорянский наигранно хохотнул.

Вот он сейчас думает, что подобной «шуткой» запугивает меня, выводит из состояния душевного равновесия. А по мне, так это он сам в себе не уверен, вот и пытается настроиться, накрутить себя.

– Хватит болтать, князь, – ответил я, разминая кисти рук, – начнем, а то у меня сегодня еще много дел.

– Где твои секунданты?

– Мне достаточно Лукьянова, – я кивнул в сторону одетого по форме Игната.

– Но он не дворянин!

– Мне плевать.

– Сильно же тебя по голове били, Бодров, на твоем севере, – в голосе противника даже послышались сочувствующие нотки. – Раньше бы ты с пеной у рта требовал себе секунданта званием не ниже капитана или титулом не меньше графа.

– Я поумнел с тех пор, – скромно ответил я, сбрасывая с себя камзол.

Однако конец октября на дворе, сыро, промозгло. Того и гляди, ночные морозы ударят, а там и до зимы недалеко. В общем, находиться на улице в одной рубашке было очень неуютно. Придется побольше двигаться, не застаиваться на месте. Можно считать погоду дополнительным стимулом для активного ведения поединка.

Вскоре все формальности были улажены, и от одного из зеленодольцев прозвучало резкое:

– Ан гард, господа!

Мы синхронно отсалютовали друг другу и стали в позицию. Ну, понеслось!

Григорянский сделал шаг вперед и обозначил прямую атаку в плечо. Только обозначил, потому что нанести укол не позволяла дистанция, да и в общем движение было не резкое, осторожное, рассчитанное на прощупывание моей реакции, а не на поражение. Я ответил связкой парад-рипост (защита-ответ), целя в верхний внутренний сектор, а если точнее – в грудь. Противник парировал с ответом опять в плечо, я отбился и попытался поразить запястье руки с оружием. Князь развернул кисть, и острие моего клинка звякнуло о вражескую гарду, после чего я быстро разорвал дистанцию.

Шаг вперед, шаг назад, притоп – с обеих сторон идет игра дистанцией. Равно как и игра оружием: кисти рук поворачиваются влево-вправо, вверх-вниз, застывают на мгновение, чтобы тут же снова включиться в этот аритмичный танец. Клинки с легким звоном скрещиваются раз, другой, третий, скользят, переносятся с левой стороны на правую относительно друг друга, сплетаются в попытке взять под контроль соперника, чтобы выиграть мгновение для своей атаки.