Князь Холод

– Итак, – дождавшись, пока мы с Глазковым усядемся за стол, провозгласил Иван Шестой, – совершенно ясно, что с этого момента мы находимся в состоянии войны с королевством Улория.

Вот так просто и обыденно. И без поиска козла отпущения. То есть если и будут высказаны претензии начальнику Сыскного приказа, то по-свойски, без огласки. И, скорее всего, без наказания. Эх, Иван Федорович, друзей нужно оставлять друзьями, а не назначать их на ответственные посты! Ну да ладно, это не мое дело – лишь бы Глазков мне палки в колеса не вставлял.

– Ваше величество, – робко подал голос Губанов, – еще можно попытаться сгладить углы, может, и удастся задобрить Яноша.

– Нет, не нужно ничего сглаживать! – решительно заявил Федор. – Всё это будет выглядеть наивным детским лепетом. Над нами же еще и посмеются.

– Но мы не готовы к войне! – злобно зыркнув на меня глазами, влез в разговор Никита Андреевич. Ты смотри, переживает так, словно ему придется под вражеским огнем в атаку ходить!

– У нас еще есть остаток зимы и часть весны, – ответил царевич, – вряд ли Янош выступит раньше середины мая. Но и вряд ли позже – он так давно ждал этой войны. Так что, Иван Александрович, – обратился Федор к главе Посольского приказа, – готовьте гневную петицию в Раец, будем требовать извинений от улорийцев.

– Будет сделано, Федор Иванович.

– Алексей Сергеевич, – на этот раз наследник престола обратился к канцлеру Зернову, – мы постараемся за неделю составить заявку на финансирование.

– Что ж, – пожал плечами канцлер, – чему быть, того не миновать. Будем трясти казну.

– Отлично. Ну, а теперь нам нужно решить еще один важный вопрос, – Федя, а следом за ним и все присутствующие перевели взгляды на нас с Натали, – что нам делать с этими молодыми людьми?

22

Некоторые вещи в нашем сознании настолько прочно ассоциируются с понятиями «исконно русский», «народный», что известие о том, что в восемнадцатом веке народ о них и понятия не имел, просто не укладывается в голове. Взять, к примеру, валенки и шапки-ушанки. И те и другие нынче считаются непременными атрибутами русской народной зимней одежды и яркими приметами «деревенского» стиля. Потому и думается, что они пришли к нам из глубины веков, что были практически всегда. Однако это совсем не так. Оказывается, валенки в нынешнем виде в России пошли в массы лишь в первой половине девятнадцатого века, а до того их могли себе позволить только достаточно богатые люди. А обычная шапка-ушанка и вовсе вошла в обиход в веке двадцатом.

Ну, а поскольку текущая эпоха этого мира была сопоставима с земным восемнадцатым веком, то не было ничего странного в том, что я столкнулся с проблемами при поиске зимнего обмундирования для своих разведчиков. Еще в ходе тимландской кампании удалось одеть их в сшитые из белого материала куртки-накидки и штаны, надевавшиеся прямо поверх штатной одежды. Теперь же я заменил неудобные и не очень-то теплые кафтаны на короткие овчинные полушубки и обеспечил разведку шерстяными перчатками и меховыми рукавицами. Решить бы вопрос с обувью и головными уборами – и можно считать, что на зиму они у меня нормально экипированы. Вот тут-то и вышла заминка. В итоге по обуви пришлось выходить из положения покупкой новых сапог в паре с шерстяными носками. А вот шапку-ушанку я сумел нарисовать. И с этим рисунком отправился к своему новому знакомому в купеческой среде товарищу Чайкину. Владимир Ильич поначалу мои художества не оценил и долго убеждал в бессмысленности такого «уродливого» головного убора, пришлось пустить в ход «тяжелую артиллерию» – прельстить его военным заказом. В общем, спустя неделю в моем распоряжении была сотня полностью экипированных разведчиков. Экипированных для зимних условий. Для лета готовилась другая одежда.

Войсковая разведка – что в Таридии, что у оппонентов – находилась просто в зачаточном состоянии, поэтому я просто не мог отказаться от возможности добыть такое преимущество для своей новой родины. И вот сегодня, в ночь на шестнадцатое марта, сидя на правом берегу Титовицы, я готовился пожинать первые плоды этого преимущества.

Зима в этом году выдалась затяжная, снежная, словно небеса желали дать нам побольше времени на подготовку к войне с королем Яношем. И мы готовились. Готовились так быстро, как это только было возможно.