Князь Кий. Дорога на Тмутаракань

- Так, может, ударим по печенегам? - задорно блеснул глазами Борислав. - Теперь и по ним можно ударить…

- Тебе всё едино, с кем рубиться?

- Всё едино. Только прикажи, княже!

- Тогда помолчи, послушай старших. Мой наказ таков, - Святослав поднял голову, голос его загремел, как порог Ненасытец в весеннюю пору, - лазутчику печенежскому - голову с плеч долой! Может, его сам хан Откар к нам подослал, чтобы задобрить такой вестью. Очень ему хочется общипать побитых нами хазар, похлебать жирной похлёбки из чужого казана! И коли иные печенежины попадутся - казнить их, не миловать. От них я не жду добра. А начинать войну с ними нам не время, будет так: ни дружбы, ни войны. Стольный же град Хазарии сами возьмём приступом, без чужой помощи. А ежели Иосиф его покинул, то нам ещё лучше.

Итиль русичам не пришлось штурмовать - остатки разбитого хазарского войска покинули город без боя. Бежал за Итиль-реку и сам каган-бек.

Настороженно и молча встречала русскую дружину столица Хазарии. Ни одной живой души не видно было на грязных, заваленных мусором улицах, то широких, похожих на торговые площади, то узеньких и извилистых, будто таинственные лабиринты. Беспорядочно раскинулись на них глиняные убогие мазанки и войлочные кибитки. В сонно дремавших садах и виноградниках, серых от пыли, бродили косматые полудикие козы. Ближе к реке на кольях сушились рыбацкие сети, но не было видно ни одного челна.

Передовой полк Святослава, перейдя шаткий деревянный мост через речной рукав, вступил в столицу побеждённого каганата. Впереди конных воинов на горячем гнедом коне гарцевал молодой воевода Борислав. На его красных сафьяновых сапогах солнечно сверкали золотые шпоры - новинка, завезённая из Византии.

Борислав с любопытством разглядывал незнакомый город. Тишина и безлюдье удивили его.

- Вымерли тут все, что ли? - повернулся он к ближнему сотнику.

- Хазары-то? Да они сейчас далеко за Итилем… Мы на них такого страху нагнали, что они не скоро опомнятся!

Но русичи недолго продолжали путь в тишине. Вскоре впереди послышался шум многоголосой толпы. Перед дружиной открылась просторная площадь, посреди которой возвышалась массивная деревянная фигура бога Перуна с посеребрённой головой и позолоченными усами. Вокруг Перуна сгрудились нарядно одетые люди. Это собрались жители славянского конца Итиля - торговые гости, мастеровой люд, рыбаки. При появлении дружины над толпой взметнулись шапки.

- Слава русским воям!

- Киевскому князю слава!…

Святослав, ехавший в окружении своих воевод, придержал коня, снял шелом, поклонился на все четыре стороны. В ухе его блеснула золотая серьга с зелёным камнем.

- Слава Перуну, добрые люди! Мира и добра вам желаю.

Чуть позади князя, между рослыми гриднями, ехал, потупившись, захваченный в плен бек Аймур. По его лицу трудно было догадаться, о чём думает побеждённый военачальник, недавно бывший правой рукой Иосифа, - страшится ли возможной гибели или уже приготовился ко всему.

Увидев пленённого бека, итильские славяне притихли, настороженно оглядывая его хмурую фигуру, обмякшую в богатом седле. Потом недолгое умолчание сменилось гневными криками:

- Вели казнить его, княже! Немало он лиха нам принёс, немало нашей кровушки высосал!

- Поборами нас одолел этот живоглот… Голову с него долой!

Князь поднял руку - гридни направили копья на толпу, и шум затих. Только в дальних рядах прорывалось хриплое ворчание.

- Идите по домам, люди Итиля. Я сам буду вершить суд над виновными. Кого надо - накажу… - и Святослав проехал вперёд.

На улицах стали появляться мусульмане - арабы, джурджанцы, хорезмийцы, гузы. За ними потянулись из своих жилищ хазары-язычники и те, кто исповедовал иудейскую веру. Впереди дружины уже бежала молва, что русичи город не рушат, разбоя не творят, людей не обижают. На улицы вышел простой люд, у которого любому завоевателю нечего отбирать, кроме разве самой жизни. Богатые встречались редко - многие из них или ушли с правителем Хазарии за Итиль-реку, или бежали на юг.

Князь и воеводы проехали через весь город и вступили в каменный дворец каган-бека. Святослав приказал разослать по хазарской столице дружинников - искать Иосифа. Потом он велел привести к нему пленного Аймура и толмача, долго беседовал с беком.

Узнав, что Аймур во время последней битвы попал в опалу, князь с интересом посмотрел на пленника: народ его не жалует своей любовью и правитель наказал. Попал хазарин между молотом и наковальней!

- Вижу - правду молвишь, бек, - сказал он, пристально глядя на Аймура. - Воевал ты плохо, потому что не на твоей земле гнев созрел, не твоя земля кровью умывалась, когда разоряли её хазарские орды… Неправое твоё дело! И нынче не хазары хозяева в Киеве, а русские вой стоят в вашей столице. Ну, да у меня речь не о том, бек Аймур. Я тебя назначаю правителем Итиль-града. Справишься?

Лицо бека побледнело. Чтобы скрыть своё волнение, он склонился в глубоком поклоне перед русским князем:

- Ты даруешь мне жизнь, каган Святослав! Я буду служить тебе верой и правдой… Отныне весь этот город - у твоих ног, все его жители - твои верные данники!