Князь Кий. Дорога на Тмутаракань

Они подкрепились захваченными с собой припасами и расположились на отдых, надёжно укрытые зарослями от чужих глаз. Спать никому не хотелось - сказывались волнение трудной ночи и мысль о том, удастся ли выполнить намеченный план.

Впервые Богдан видел Чудина таким разговорчивым. Видно, тоска по далёкому дому вызвала его на откровенность.

Чудин, очутившись в невиданном горном лесу, вспомнил леса своей далёкой родины - земли вятичей, где мирно жили его предки, прозванные чудью или чудинами. Хороши там, над речкой Москвой, леса! Вековые, дремучие боры, зелёные дубравы… И люд в них живёт такой же стойкий, могучий.

- А как ты в дружину княжью попал? - ненароком спросил Богдан.

Чудин насупился, разговорчивость его пропала.

- Э, долго рассказывать!

И умолк. Богдан не стал приставать к гридню с расспросами. Только усмехнулся в усы: разве мало таких людей, кого беда заставила пойти в дружину к Святославу?

Злата незаметно уснула, прислонившись к Богданову плечу. Молодой сотник умолк, чтобы не потревожить девушку.

Стало тихо. Только где-то недалеко, пробиваясь сквозь заросли, едва слышно журчал ручей.

Таксиарх Диомид собирался в Тмутаракань. Отъезд назначен на завтра, небольшой выдолбленный из дуба чёлн ожидает грека внизу, под обрывом, в двух десятках шагов от походного шатра. Двое наёмников, одетые византийцами, готовят в дорогу припасы. Закончив свои дела у касогов, Диомид мысленно был уже в приморском городе. Если бы и там всё получилось так удачно!

Он подумал, что утро вечера мудреней, а сейчас пора спать. Выглянув из шатра, Диомид проверил, на месте ли охраняющий его воин, затем разостлал на сухой траве старый дорожный плащ. Протянув руку к маленькому глиняному светильнику, грек загасил огонь и растянулся на своём походном ложе.

Невдалеке монотонно шуршали речные волны, набежавшие на песок. Этот шорох убаюкивал, мысли Диомида стали вялыми и неповоротливыми, как стреноженный конь. Он уже почти погрузился в сон, как вдруг за шатром, где-то совсем близко, послышался короткий то ли вздох, то ли стон. Грек приподнялся на локте. Тревожный звук больше не повторялся. Таксиарх хотел снова улечься поудобнее, когда кто-то резко отдёрнул полог шатра.

- Кто там? - недовольно проворчал грек. - Кому среди ночи мог понадобиться таксиарх Диомид?

- Нам ты надобен! - услышал он приглушенный мужской голос, с трудом выговаривавший хазарские слова.

Что-то тяжёлое навалилось на Диомида, прижало его к земле. Грек почувствовал, как в рот ему воткнули кляп, руки стянули сыромятным ремнём. Оцепеневший от страха, он и не сопротивлялся.

Вскоре чёлн, приготовленный для намечавшегося на завтра путешествия, бесшумно отчалил от берега и заскользил по течению. В нём сидели трое. Четвёртый, Диомид, лежал на дне челна связанный.

- Молчи! - предупредили его всё на том же ломаном хазарском языке. - Если крикнешь - пеняй на себя.

Предупреждение было лишним. Попробуй закричи, когда у тебя рот туго забит тряпкой!

А голос, предупреждавший его, показался греку знакомым. Но Диомид никак не мог предположить, что ему пришлось поменяться ролями со своим недавним пленником.

Только представ перед князем Святославом, при свете костра Диомид разглядел людей, выкравших его у касогов. Один из них был совсем юный отрок, второй - рослый неуклюжий детина с торсом гладиатора. Третий, невысокий и стройный воин, напомнил греку кого-то. Кого - он даже не пытался припомнить. Страх, охвативший таксиарха при виде Святослава, заглушил все воспоминания.

Умоляя грозного князя сохранить его жизнь, Диомид рассказал о приказе, полученном их от Иосифа, и о том, как было подстроено нападение касогов на русский дозор.

Святослав слушал пленника, не перебивая. В глазах его играли отблески костра. Бросив презрительный взгляд на грека, он повернулся к Богдану и его товарищам:

- Спасибо вам, други. Знатного зверя изловили!

И велел рынде привести заложников - братьев Умафа и Бэгота.

В присутствии касогов грек повторил свою исповедь.

- Слышали? - обратился к братьям Святослав. - Видит Перун, не хотел я кровь проливать - ни русскую, ни касожскую, этот ромейский пёс навёл порчу на наши и ваши глаза… Я отпускаю вас, не чиня вам зла. Идите к своему князю и поведайте всё, что слышали. Ныне с рассвета до вечера я жду к себе его послов. Не будет их - через день пойду на вас всеми своими полками.

Богдану и Чудину он велел провести освобождённых заложников через линию русских дозоров.

- И мне можно идти? - робко спросила Злата.

- Иди… гридень Злат, - разрешил Святослав, и голос его прозвучал непривычно мягко. - Иди, отдыхай. А о награде, что вы с сотником заслужили, я не забыл…

После полудня в русский стан прибыл Алэдж с небольшой свитой. Сам Святослав вышел ему навстречу.

- Здрав будь, князь касожский!

- Мир тебе, князь русов!

Алэдж, не доходя двух шагов до Святослава, выхватил из ножен кривой клинок и с силой воткнул его в землю. Святослав последовал его примеру. Тяжёлый меч и лёгкая сабля, пружинисто покачавшись замерли не коснувшись друг друга.

Сойдясь, оба князя поклонились друг другу.