Князь Китежа

— Это для тебя он — темный воевода. А для меня — друг, отец, наставник и самое дорогое существо во всей проклятой Вселенной. Можешь увидеть это сам, — она приложила пальцы к виску. — Связь теперь работает.

Чужие воспоминание рекой хлынули в мое сознание. Подобно мифу о самоубийце, перед которым проносится вся его жизнь, я меньше чем за минуту увидел самые яркие события в жизни Ярославы.

Первое, что открылось внутреннему взору — окровавленные ручонки среди колосящейся ржи, что протянулись к седовласому юноше в черном балахоне.

— Ну и ну, — он опустился рядом на колени — огромный и черный, точно коршун. — Да тебе, похоже, череп раскроили. Удивительно, что ты все еще дышишь. Да не просто дышишь — еще и кричишь да ручонками машешь. Должно быть, ты особенная полудница, в которой очень много Света. Из тебя выйдет годный лекарь, а их сейчас — нарасхват. Заберу-ка я тебя в лагерь, — Кощей снял накидку и укутал в нее младенца. — Умрешь — так тому и быть, на все воля божья. А коль выживешь — станешь мне нареченной дочерью.

Следующее видение перенесло на несколько лет вперед. Юноша в балахоне вел малышку по мрачному коридору, сплошь заставленными высоченными книжными шкафами, перемеженными склянками с разноцветными настоями, перегонными кубами и малопонятными алхимическими машинами.

— Теперь ты будешь учиться здесь. А я буду изучать тебя. Столь сильный дар не должен пропасть зазря. Договорились?

— Да! — без колебаний пискнула девочка.

— Я рад, — Кощей улыбнулся. — Знаешь, куда мы сейчас идем?

— Читать книжки?

— Этим займемся чуть позже. А пока…

Взмах руки — и темные щупальца распахнули тяжелую дверь. Во дворе окруженного лесом замка собралась дюжина взрослых нелюдей и горстка разношерстной мелюзги. Лешаки играли на дудках, берегини развешивали ленты на стенах, а кикиморы ставили на стол огромный медовый каравай.

— Что это? Какой-то праздник?

— Не просто какой-то, — спутник подмигнул и легонько толкнул засмущавшуюся девочку в спину. — А твой. У полудниц не бывает дня рождения, потому что чисто технически они не рождаются. Но я решил, что неплохо бы отметить день твоей находки. Я хорошо его запомнил — пятое липня.

— Ух ты… И это все мне?

— Ну, ты же поделишься с друзьями?

— Конечно!

— Тогда развлекайся. И не забудь о подарке.

— Подарок? — Яра удивленно захлопала ресницами. — А разве это все — не подарок?

— Нет. Подарок — это нечто особенное. И я хочу вручить тебе это, — Кощей достал из-за пазухи две серебряные фляжки с изысканной гравировкой.

— Какие красивые… — девочка поднесла сосуды к глазам. — Что в них?

— Вода — живая и мертвая. Если выпьешь, шрам на голове почти полностью исчезнет.

— Правда⁈ — дрожащие пальчики потрогали уродливый рубец от лопаты, из-за которого образовался неряшливый пробор. — Не обманываешь?

— Попробуй сама.

Яра тут же вырвала зубами пробки и вылакала обе фляжки разом, после чего унеслась в свою комнату и склонилась над зеркалом. Я увидел смешную конопатую мордашку с ярко-голубыми глазами и золотистыми локонами, шрам средь которых истончался не по часам, а по секундам.

— Ура! — девочка зашлепала босыми ногами по коридору и на полной скорости кинулась на Кощея. — Я больше не уродина!

— Уродина? — чародей с усмешкой схватил ее за носик. — Ты всегда была самой красивой девочкой на свете.

— Врешь ты все… — она покраснела, как мак, и смущенно отвернулась. А затем в порыве чувств крепко-крепко обняла чародея. — Спасибо большое. Даже не знаю, как тебя благодарить.

— Со временем поймешь, — чуть слышно раздалось в ответ.

Снова временной скачок. Теперь Яра заметно подросла — еще не девушка, но уже не маленький ребенок. Она сидела полулежа на скамье с ремнями для ног и запястий, а Кощей колдовал над хитроумным устройством с двумя баками — вроде того, что прямо сейчас нависало над его телом.

— Послушай, сейчас идет война, и наши враги выбрали главной целью меня. И если они преуспеют — нам всем придет конец. Не волнуйся, Кощея не так-то просто убить, хотя люди перепробовали уже все, что могли. И все же я хотел бы подстраховаться на тот случай, если им все же удастся меня одолеть. Я хочу смешать твою кровь с живой и мертвой водой, чтобы многократно усилить твой лечебный дар. И когда я паду от меча человека, когда меня порубят на кусочки и спрячут по всему свету, когда моя душа вознесется на вечный пир в Ирии, только ты сможешь меня вернуть. Но это — очень опасный и сложный обряд, где смешались волшебство, алхимия и наука. Я не могу тебе приказать, не могу принудить. Не могу — и не хочу. Поэтому лишь смиренно прошу — Ярослава, ты станешь вместилищем моего бессмертия? Моим пером Финиста? Моей филактерией?

— Как ты смеешь говорить такие слова? — в слезах и гневе выпалила полудница.

— Прости… — Кощей протяжно вздохнул и вернул трубку с иглой в паз. — Я взял на себя слишком много…