Князь лжи

Хотя я бежал быстрее ветра, Игольчатый Мост, казалось, становился всё длиннее и длиннее. Вероятно, так и было. Что-то странное происходило здесь с расстояниями. Мои запасы силы иссякали. Движения замедлялись. Краем глаза я заметил дрожание шипов — Солнце заходило, и они готовились пробудиться к жизни. Быстрее, ещё быстрее… Я почувствовал, что начинаю задыхаться — тело не выдерживало такой нагрузки.

Я успел пробежать две трети пути до того, как истекло отпущенное время. Закат — которого в этом месте я всё равно не видел — превратился в ночь, и Мост ожил.

Сначала он двигался медленно — иглы раскачивались, как трава на ветру, и слепо тянулись в моём направлении, но чем дальше, тем быстрее и увереннее становились их движения. Вопли мучеников обрушились на меня дикой, оглушающей какофонией. Тела задвигались, заизвивались, я несколько раз терял равновесие и лишь чудом избегал летящих ко мне игл. Мост тем временем пробудился окончательно. Я чувствовал: он хочет поймать меня, нацепить на стальной шип, насладиться моей болью. Игольчатый Мост — не механическое приспособление. Скорее уж, какое-то странное животное, порождение извращённой фантазии одного из тех богов, которые создали это место. Прямо передо мной, разрывая тела, вырастали новые и новые шипы, я перепрыгивал через них, но видел, что впереди меня уже ожидают такие же, перекрывая путь подобием решётки. Высверк над правым плечом возвестил, что Эдрик наконец включился в игру. Я услышал звон, и увидел, как прутья осыпались — самого движения клинка я не видел. Меч замер в двадцати шагах, ожидая, когда я доберусь до этого места. Я перепрыгнул обрезки прутьев. Справа и слева, одновременно, метнулись две длинные иглы — меч срезал и их тоже. Дальше, дальше… Какой-то человек — или демон — захлебнулся криком, когда я наступил ему на лицо. Маленький ровный участок — спина лошади в окружении человеческих тел — я взбегаю по шее, отталкиваясь от черепа, лечу вперёд…

Внезапно всё кончилось. Тел под ногами больше не было, я стоял на камнях. Громада Слепой Горы заняла полнеба. Игольчатый Мост позади. Я прошёл.

Внутрь Слепой Горы вела пещера. Я находился, быть может, на расстоянии двадцати пяти или тридцати шагов от входа. Что там внутри, разобрать невозможно — между мной и пещерой пульсировало нечто вроде светящейся серебристой плёнки, набирающей с каждым мгновением силу и цвет. Эдрик говорил, что внутри находится какой-то храм, посвящённый всем богам сразу, а также — портал, который перенесёт меня в любую из Сфер Сальбравы по моему желанию.

Но сначала…

Я шагнул к плёнке.

Плёнка приобретала подобие большого зеркала, чем ближе я подходил, тем быстрее шло его формирование. В переливающемся, похожем на серебрённое море, отражении, я видел зеленовато-бурые небеса, и каменистую серую равнину, смутный образ Моста, себя самого, приближающегося к концу пути…

Нет.

Там был не я.

Я не сразу понял, что вижу в отражении. Фигура, которая двигалась мне навстречу, принадлежала кому-то другому. Она повторяла мои движения, но не слишком точно. Я замедлил шаг, но она продолжала двигаться с прежней скоростью. Это был… Мне показалось, я вернулся в один из своих снов — в кошмар, где я не был собой, а был кем-то другим… вернее — вместо меня был кто-то.

Рваная хламида, клюка в левой руке. На лице — маска. Нет, не так: лица нет, пустота под капюшоном, и на эту пустоту нацеплена грубая серая маска.

Слегка прихрамывая он (оно?) добрался до границы, разделявшей реальный мир и отражение. Я стоял в двух шагах — замер от ужаса, не понимая, что происходит. Зеркало вспухло, стало жидким, потом — сошло, как пена, пропуская это в наш мир. Не соображая, что делаю, я выставил перед собой руки, как будто бы так мог защититься от этого. Существо в маске протянуло свою длань. Я почувствовал прикосновение — холодное, как будто бы из меня вытянули что-то… Не энергию, нет… словно нечто неведомое пришло в равновесие, когда он прикоснулся ко мне…

Я услышал голос — бесполый, бесстрастный, механическое движение звука в застывшем воздухе:

— Ты помог мне вернуться. Я этого не забуду.

Глава двадцатая

Преображения не произошло. Плёнка, отделяющая бывшее от небывшего, существующее от возможного, в которую должен был войти Льюис Телмарид для того, чтобы измениться, разорвалась изнутри. Тварь, которая вылезла в реальный мир, сильно — с точки зрения Эдрика — смахивала на какого-то демона, и в первые мгновения он полагал, что именно таким странным образом и совершается смена природы: одна сущность уже есть, вторая — ещё не успела исчезнуть. Потом — почти сразу — он понял, что это не так. Что-то пошло неправильно. Или — правильно по каким-то иным, высшим закономерностям, но не так, как они предполагали. Человек не исчез, не перешёл в это. Что-то приобрело существование, реальность изменилась, впустив новую сущность, но Льюис остался тем, кем был. Вот он — отшатывается, едва удерживаясь на ногах, от этого существа. Мембраны нет, есть Слепая Гора, демон в маске, умирающий человек и бессмертный.