Князь мертвецов

— Сударь! Эй! Господин посредник! — совершенно неприлично заорал Гунькин.

Посетители ресторации враз замолкли и принялись оглядываться: сперва на Гунькина, а потом на уходящего посредника.

— Вы что творите? — Карпас послал вымученную улыбку господам из губернской канцелярии за ближним столиком, и одними губами шепнул секретарю: «Верни его!» — в последний миг успев добавить — «Вежливо!».

Секретарь торопливо выдернул руку из-под полы, где прятал паро-беллум, и бабочкой разлетелся вслед посреднику. Закружил, запорхал, непрерывно что-то лопоча, улыбаясь, уговаривая. Почтительно придерживая под локоть, повел обратно, отодвинул стул, помог усесться — словно любящий племянник богатому дядюшке — и откланялся.

— Что вы здесь в губернии за люди такие! — шумно выдохнул Гунькин. — Что княжич этот… сыском занимается, а гонору-то! Что вот вы… — он окинул посредника неприязненным взглядом.

— Вы же купец, сударь, должны быстро применяться к ситуации. — монотонный голос и пустой взгляд до дрожи странно противоречили мелькнувшей в словах ехидце. — С княжичем встречались, а мне, что встану и уйду, ежели не договоримся, не поверили.

— Но я же не думал, что вы и правда — встанете и уйдете! — истинным криком души вырвалось у Гунькина. — Вы должны понимать…

— Я — не должен, я посредник. Мой доверитель тоже не должен. Он и вовсе всё больше думает: зачем ему отдавать вам железо за каких-то десять процентов, если можно его продать за полную стоимость… хоть тем же виталийцам, на Готланд!

— Откуда вам здесь знать, что он где-то там думает? — озлился Гунькин.

Посредник вновь начал приподниматься.

— Полагаю, господин доверитель заранее предупредил господина посредника, что и в каких случаях станет думать! — заторопился Карпас. — Но полагаю, он также знает, что эдакие мысли были бы изменой. Если мне будет позволено напомнить… — тщательно подбирая слова, продолжил Карпас. — Имперские законы однозначно запрещают любые торговые операции с пиратским островом, а уж за продажу железа для драккаров… пожизненная каторга. Новый начальник Департамента полиции — господин Меркулов — не кажется человеком, который допустит на своей территории подобное.

Посредник заерзал — будто ему вдруг стало неудобно сидеть.

— Да и пираты — они пираты и есть: обманут, ограбят и не постесняются, знаете ли! В то время как с нами ваш доверитель ничем не рискует: ни преследованием господина Меркулова, ни судебным разбирательством, кому принадлежит железо…

— Хотя разобраться бы надо! — воинственно буркнул Гунькин. — Но некогда — паровозы не ждут.

— Увы, при всем нашем желании, мы никак не сможем выплатить названную сумму. Не только я, но даже и Общество Путиловских заводов просто не сможет вынуть ее из дела!

— Три… — для надежности хлопая кулаком по столу, припечатал Гунькин. — Три процента!

— Мой доверитель позволил мне спуститься до семи. — после недолгой паузы разлепил губы посредник.

— Пять! — немедленно влез Гунькин.

Тот не ответил, а в очередной раз стал подниматься.

— Мы вас не обманываем! — Карпас очень старался не допустить испытываемое им отчаяние в голос. — Чтобы показать нашу честность, я вынужден сознаться, что и семь процентов — шестнадцать тысяч рублей…

— Шестнадцать восемьсот. — педантично напомнил посредник.

— Шестнадцать восемьсот. — покорно согласился Карпас. — Нам тоже сходу взять неоткуда! Оформление кредита займет время, а ведь ваш доверитель, хоть и грозит отказаться от сделки с нами, но кажется, предпочел бы уладить все… быстро? — он остро поглядел на посредника — и наткнулся на совершенно нечитаемый, «мертвый», взгляд. Эк лицо-то держит — и где только такого взяли! — Но я позволю себе предложить выход, который устроит всех. Ценные бумаги!

Посредник промолчал. Он молчал, и молчал, будто прислушиваясь к чему-то в отдалении, и наконец разлепил брюзгливо поджатые губы:

— Ценные бумаги Путиловских заводов?

— Нет! — выпалил Гунькин. — Местные железо потеряли — им и возвращать.

— Вы получите пакет ценных бумаг «Южно-Русского Днепровского металлургического общества», стоимость которых в течении двух — самое большее трех лет, достигнет шестнадцати тысяч рублей серебром. Ваш доверитель сможете продать их… или оставить, и тогда в следующие два-три года их стоимость удвоится!

— Это вы меня хотите на два, а то и три года к благополучию ваших заводов привязать? — вдруг совершенно живо и довольно таки эмоционально вскричал посредник… и глаза его из тускло-серых вдруг стали карими, а потом и вовсе черными. Сплошняком, без белков! И тут же все исчезло. — То есть… моего доверителя…

«А этот его… доверитель… кажется, изрядно о себе мнит, если полагает, что кому-то может захотеться привязать его к заводам. — подумал Карпас. — Любопытно, на пустом ли месте подобное самомнение? Или… не на пустом?»

— Чтоб виталийцам продать, ему еще дольше ждать придется, потому как мы все рынки отслеживать станем. — вмешался Гунькин. — И ежели где какая неучтенная партия железа появится — немедленно сорвем сделку!