Князь мира сего

…Томас Вэйр, который был лицемерным пуританином и даже возглавлял строгую пресвитерианскую общину и которого в Эдинбурге считали почти святым, все это время тайно вел жизнь отвратительного разврата и погряз в самых мерзостных и противоестественных преступлениях. В 1670 году, когда ему исполнилось семьдесят лет, его обуяли ужасные припадки раскаяния и отчаяния, угрызения его нечистой совести довели его до грани умопомрачения, и его муки могло облегчить только полное, откровенное и публичное покаяние в своих злодеяниях.

В течение нескольких месяцев его община, чтобы избежать скандала и позора, пыталась замять все дело, но его духовник раскрыл тайну лорду – мэру города, и тот распорядился учредить дознание. Несчастный старик, настоятельно заверявший, что «ужасы Господни, которые тяготят его душу, заставили его сознаться и принести повинную», Томас Вэйр был арестован вместе со своей слабоумной сестрой Джин, которая была замешана в его отвратных делах.

Борису вспомнилось, как герой Перекопа торжественно вышагивал по улицам в своих красных галифе, с кривой шашкой и огромным маузером – золотым оружием Реввоенсовета. А в книжке дальше стояло:

…Все время, пока Томас Вэйр находился в застенке, он болезненно ощущал на себе тяжелый гнев Божий, что приводило его в отчаяние, и нескольким исповедникам, которые навещали его, он признавался: «Я знаю, что я осужден на вечное проклятие и мой приговор уже подписан небом… Потому я не нахожу в моей душе ничего, кроме темноты, мрака, пепла, и это жжет меня, как на дне ада». Столь неожиданное возмущение чувств, ненависть к мерзким делам в сочетании с полной неспособностью отречься от них вполне понятны в семидесятилетнем старце, чья плоть изъедена годами излишеств, а разум ослаб от тяжелого напряжения, когда приходилось постоянно играть искусственную и трудную роль.

Борис вспомнил, как он встречал Зинаиду Генриховну на квартире Максима, как она трогательно помогала Ольге по хозяйству. Или как они гуляли с ребенком в Петровском парке. А рядом шкандыбал колченогий герой Перекопа и заботливо нес бутылочку с молоком. А «Невидимый мир сатаны» сообщал: