Князь Никто

Подход Вилима был совсем другой. Он пытался познать алхимию не как набор опытов по превращению из одного в другое, изготовлению ядов и целительных эликсиров, а как нечто целое. Придать этому знанию систему, составить единую таблицу сил, свойств и метаморфоз. Он собирал все алхимические трактаты и книги, до которых мог дотянуться, расшифровывал бесконечную тайнопись, переводил на человеческий язык метафоры и иносказания, переписывал и вносил в свой бесконечный каталог.

Судя по девственной чистоте всего алхимического оборудования, экспериментировал он довольно мало.

— Несколько месяцев назад я разбирал трактат о жидкостях человеческого тела одного арабского алхимика, — Вилим долистал журнал до нужной даты и повел пальцем по строчкам. — Мне в тот момент эти знания показались бесполезными, но сейчас, думаю, мы можем попробовать кое–что… Мне понадобится пара пробирок твоей крови. Закатай рукав на левой руке.

Лекция о методах и проблемах алхимии так быстро сменилась на указание, что делать, что я даже не сразу сообразил.

— Ты что, боишься вида крови? — Вилим грозно сверл брови, нахмурившись. — Закатай рукав и протяни мне левую руку!

Я торопливо выполнил его указание. Вилим ловко резанул ланцетом по основанию ладони и поднес к тонкой струйке крови стеклянную пробирку. Арые бусины срывались с кожи, некоторые падали сразу на дно, некоторые растекались по стеклу причудливыми узорами. Наполнив одну пробирку, он аккуратно заткнул ее пробкой и взял вторую.

— Сжимай и разжимай кулак, — скомандовал он. — Не видишь разве, что кровь медленнее пошла?

— И что мы будем делать с моей кровью? — спросил я, беспрекословно выполняя указание.

— Если не вдаваться в философские подробности, мы используем ее как базовую основу для эликсира, — ответил Вилим, сосредоточенно ловя капли моей крови. — Точнее, не саму кровь, а одну из ее фракций. Не гарантирую, что это принесет нужные нам результаты, но все же, у меня пока не было случая проверить.

— То есть, ты хочешь провести над моим телом непроверенный эксперимент? — я нервно хихикнул.

— Мне все равно не удастся сделать что–то более безумное, чем продаться Повелителю Червей, — огрызнулся он. — Не могу поверить, что после этого ты вообще способен хоть чего–то бояться.

Я вздохнул. Я пока старался не думать об исполнении этого договора. Потом. Всему свое время.

— Вот и все, — Вилим заткнул пробкой вторую пробирку тоже, пересек комнату и открыл высокий металлический шкаф. Извлек оттуда абсолютно черный матовый шар размером с человеческую голову. Нажал на незаметную кнопку, и тот распахнулся, словно чемодан, обнажив темно–красное бархатистое нутро. Что это было такое, я не имел ни малейшего представления.

Пробирки встали в идеально для них подходящие выемки, шар захлопнулся и отправился обратно в шкаф, а Вилим снова повернулся ко мне, посмотрел на меня долгим оценивающим взглядом, а потом склонился над своим журналом.

— Теперь пойдем оборудуем тебе спальню, — сказал он, после того, как сделал записи и убрал журнал на место в ящик стола. — Фаза отделения лунной фракции твоей крови наступит не раньше полуночи, ждать ее здесь не имеет смысла.

— Ты предлагаешь мне жить у тебя? — уточнил я.

— А ты собираешься вернуться в свой грязный притон на Сенной площади? — огрызнулся Вилим. Его кустистые брови грозно сдвинулись.

— Не думаю, что это очень хорошая идея, — хмыкнул я, вспомнив каких–то неизвестных типов, устроивших на меня облаву пару часов назад. — Только мне нужно кое–что забрать в районе Сенной.

— Что–то настолько важное, что ты готов на ненужный риск и не можешь так просто об этом забыть? — прищурился Вилим.

— Ну… Это шесть с чем–то сотен рублей и немного золотых украшений, — я пожал плечом, но подумал почему–то вовсе не про деньги в своем тайнике, а про девушку, читавшую за окном книгу. Почему–то ее лицо врезалось мне в память, хотя видел я ее всего несколько мгновений.

— Это довольно весомый повод вернуться на Сенную площадь, — серьезно проговорил Вилим и задумчиво кивнул. — Деньги нам с тобой понадобятся, и немало. Только одного я тебя не отпущу.

— А… — попытался возразить я, но прикусил язык. Возможно, так было даже лучше.

Глава 16. Кое–что об умении пользоваться чужой доверчивостью

«Какая ирония судьбы, — думал я, шагая рядом с Вилимом, как прилежный сын. — Я никогда не любил Васильевский остров, старался по возможности обходить его стороной, и именно здесь нашел то, что мне было больше всего нужно».