Князь оборотней

— Ну наконец-то, — облегченно вздохнул Верхний дух, усаживаясь в золоченое кресло с высокой спинкой. — А вы выстраивайтесь в рядочек, давайте-давайте, не могу я только вами заниматься… Вот так хорошо! — кивнул Верхний дух… и начал расти.

Раздвинулись громадные плечи, седая борода стала как заснеженная дорога. Выросло и кресло. Под стать громадине чуму выросли лари, и нары, и скамейки. Четверка дружно запрокинула головы, обнаружив, что не достают гигантскому Эндури даже до колена. Огромное лицо закрывало собой дыру над чумом с плывущими в ней облаками.

— Гине-гине, люди Средней земли, откуда вы родом-племенем, что ищете на Верхних небесах, почто пришли незваными?

Голос был как грохот сосен, падающих под ударом урагана. А ураганом — дыхание, вырвавшееся из громадных розовых губ. Ветер ударил медведю в морду, швырнул назад… В полете он успел зацепиться когтями за угол ларя, повис, трепеща на ветру, как вывешенная для просушки шкура. Мимо пролетел Хакмар, вцепился медведю в задние лапы. Аякчан вертело, будто легкую древесную стружку, роскошный плащ обмотал ей голову. Только Донгар укрылся от ветра за бубном.

А-а-ах! — ураган стих. Когти медведя соскользнули с ларя. Хадамаха с Хакмаром рухнули на пол. Рядом, невнятно ругаясь из-под плаща, шлепнулась Аякчан.

— Все? — аккуратно выглядывая из-за края бубна, невозмутимо поинтересовался Донгар. Ухмыльнулся… и поднес к губам свою колотушку. Грубо вырезанное на колотушке мужское лицо — насмешливое и ехидное, как показалось медведю, — дрогнуло… деревянные губы шевельнулись… и заговорили Донгаровым голосом:

— Пришли мы от разных родов-племен, с просьбой пришли — уйми злого духа, от которого пропадают люди в Средней земле… и я так погляжу, Верхней от него тоже несладко приходится!

Медведь ревел — невозможно было не реветь. Зажав ладошками уши, визжала Аякчан. Из носа Хакмара брызнула кровь. Вырвавшийся из Донгаровой колотушки голос гремел, словно глотка самого Сяхыл-Торума, повелителя всех громов и молний. Стены чума вздулись, будто наполненные дымом бурдюки. Гигантские лари и лавки начали двигаться, оставляя в утоптанном полу глубокие царапины. Раздалось истошное — крак! — и длинная трещина пронзила опорный столб чума.

Гигантский Эндури в своем кресле задумчиво ковырял пальцем в ухе.

— Кээлээни, ты как на колотушку черного шамана попал, мозгами вовсе одеревенел? Ты чего творишь?