Князь оборотней

Медведь разозлился и… багровая ярость племени Мапа хлынула из него — да в шамана, а оттуда в шаманский бубен, а оттуда в сеть. Тонкие, почти прозрачные нити налились густой чернотой, уплотняясь прямо на глазах и стягиваясь вокруг пронзительно завопившего духа. Медведь увидел, как там, где сражалась Аякчан, полыхнуло Пламя — и ощутил себя легким и прекрасным, как пляшущий в костре Огонь. Его тело вдруг охватил Жар, убийственный для любого, но в тот миг он наслаждался Жаром, как теплом разогретого чувала. Жар пронесся сквозь него — Пламя взвилось вокруг Донгара и ударило из шаманского бубна, разливаясь по уже накачанным медвежьей силой и яростью нитям. Оплетающая Илбиса сеть полыхнула сапфировым Огнем. И в тот же миг медведь ощутил тяжесть меча в лапе и прежде, чем он успел разобраться, откуда взялся меч, почувствовал, как бушует в его жилах Алое пламя, способное плавить металл. Новый шквал Огня, по-мальчишески дерзкого, уверенно-деловитого, как горские мастера, и стремительного, как горские мечники, пронесся сквозь тело медведя. Из Донгарова бубна выплеснулся столб Алого пламени, и рубиновые нити вплелись в ловчую сеть шамана, соединяясь с сапфировыми. Донгар, дымящийся, в горелой парке и странно лохматый, будто медведь, лихо крутанул бубен, затягивая горловину сети. Напитанные силой и двойным Пламенем веревки облепили духа раздора, сжимаясь вокруг него в тугой кокон. Донгар рванул бубен на себя, и бьющийся и визжащий сверток поволокло к идолу.

Разомкнулись деревянные губы, идол гулко захохотал. Похожая на дупло глотка раскрывалась все шире и шире.

— Это еще не все! — визжал дух раздора. — Раздор легко разжечь — трудно потушить! Вы еще пожалеете-е-е! Не хочу-у!

Донгар взмахнул бубном. Сеть со спутанным духом описала широкую дугу… и вопящий Илбис с размаху влетел в раззявленный деревянный рот.

«Метко вбросил, не хуже, чем я!» — мысленно похвалил медведь.

Идол вспыхнул изнутри. Потоки двухцветного красно-сапфирового Огня вырывались у него из грубо прорезанных глаз и едва намеченных ушей, рой ярко-алых, голубых, золотых и серебрянных искр взвился плотным облаком, потом бабахнуло… и маленькая, до черноты закопченная и обожженная деревянная фигурка упала на подставленную ладонь черного шамана. У идола был перекошенный жабий рот с торчащим из него единственным клыком и безумно выкаченным глазом. Другой глаз был плотно зажмурен.