Князь орков

Лорето пожалел о том, что был верхом и, таким образом, сильно выделялся из массы солдат. Понимая, что бежать уже слишком поздно, он в ужасе глядел на несущегося с шипением Драгнадха. Дракон приближался, неистово рассекая воздух… чтобы застыть всего лишь на расстоянии длины копья от князя. Древнее создание молотило крыльями и таким образом зависло в воздухе, и взгляд его пустых глазниц, в которых тлел голубой огонь, был устремлен на Лорето.

У эльфийского князя возникло чувство, словно не-мертвое существо видит его душу насквозь, до самого дна, и внимательно изучает ее. Бесконечно долгий миг смотрели друг на друга Драгнадх и эльф, а затем Страж, яростно шипя, взвился, чтобы вернуться к цитадели. И Лорето понял, что нужно от него дракону.

— Наступаем! — громко скомандовал он и обнажил меч.

— Что? — удивленно переспросил Айлан. — Но, господин…

— Наступаем! — повторил Лорето и натянул поводья. — Чудовища уничтожены, Тиргас Лан — наш!

С этими словами он пришпорил скакуна, и ряды воинов расступились. Застучали копыта, Лорето пронесся мимо, высоко подняв эльфийский клинок и устремляясь к цитадели.

Какую-то секунду его люди колебались, а затем командиры отдали приказ следовать за князем, и, взревев сотнями глоток, солдаты, а за ними и карлики, понеслись по улице, на этот раз увлекаемые не животным страхом, а уверенностью в победе, мимо дымящихся останков орков.

А Драгнадх вернулся в цитадель…

В сокровищнице все было вверх дном.

Горы золота, возвышавшиеся в огромном зале, разметаны, статуи и сундуки с сокровищами погребены под лавинами из монет и драгоценных камней, в центре зияет гигантский кратер — там, где из глубин своего логова поднимался Драгнадх.

То, что здесь воняло смертью и серой, мало волновало Раммара и Бальбока. Они спрыгнули сюда из тронного зала через дыру в полу, чтобы приземлиться на монеты из золота и серебра.

Бальбок хватал все, до чего мог дотянуться, и даже не смотрел, стоящие ли это вещи или не очень. Зато Раммар внимательно осматривал все, прежде чем опустить в карман своей кожаной юбки монеты и бриллианты, кольца и цепочки. Эльфийскую корону, которую он носил всего несколько мгновений и которая так ему понравилась, он нигде найти не мог. Луч голубого света, который держал ее в воздухе, погас, и Раммар предположил, что эта штука оказалась погребена где-то под грудами золота и серебра. Искать ее не стоило, ведь вокруг было полно других красивых вещей, которые только и ждали, чтобы он забрал их себе.

О Корвине и Аланне орки уже не беспокоились. По мнению Раммара, они достаточно помогли обоим; теперь пусть сами думают, что делать дальше.

Пылающие жадностью глаза, ослепленные блеском золота и драгоценных камней, не позволили оркам заметить, как из кратера поднялась жуткая фигура. Пока внезапно не загремел голос, такой мрачный и жуткий, словно доносился прямо из грубого горла Курула:

— Ах вы, жалкие глупцы! Тянете руки к эльфийскому золоту!

От испуга Раммар выронил золотой шар, который никак не хотел влезать в карман, вздрогнул и Бальбок. Перед ними стоял не кто иной, как Маргок. Точнее, то, что оставил от него драконий огонь.

У колдуна больше не было ног, на которых он мог бы стоять, поэтому он парил в двух кнум'хай от пола. Смотреть на него было жутко: костлявое тело почернело, лицо-череп превратилось в обуглившуюся маску, но в глазницах все еще полыхал тлетворный пламень. Ноги колдуна заканчивались культями, зато руки еще сохранились — почерневшие костлявые пальцы, двигавшиеся самым причудливым образом. Жизнь в «теле» поддерживал злой дух Маргока, вопреки всем законам природы.

— Честно говоря, колдун, — прорычал Раммар с хладнокровием, удивившим его самого, — раньше ты выглядел лучше.

— Не утомляй меня мелочами, орк, — язвительно ответил Маргок. — Или ты думаешь, меня интересует, что думает о моей внешности толстопузое чудовище? Я, Маргок, обладаю силой уничтожить вас!

С этими словами он поднял свою костлявую руку, и из нее снова вылетела черная молния.

Она попала бы в Раммара, если бы наперерез ей не бросился Бальбок. Худощавый орк снова схватился за секиру Грайшака и выставил ее в качестве щита между своим братом и смертоносным разрядом.

Молния затрещала, ударившись о лезвие орочьей секиры. Рукоять в лапах Бальбока внезапно оказалась охвачена огнем, так что ему пришлось выпустить ее из лап, и секира со звоном упала на золото.

Орки оказались безоружны перед властью колдуна. Они застыли словно статуи, не решаясь пошевелиться — из боязни, что их поразят черные молнии.