Князь... просто князь

— Так Ярослав сам и сказал, посмотрев на ножик. Мы его глянули — ничего не понятно. Измазан в чем-то. Дражко, дурень, его языком попробовал. Совсем чуть-чуть. Так теперь воет — язык болит. Жжет. Сильно-сильно. И десны. И дышать тяжело. Явно какая-то дрянь.

Почти сразу сунулись к Раде в дом и обнаружили ее детей мертвыми. Их передушили как кутят. Явно после провала женщины, дабы они не проболтались — с кем и о чем она беседовала. Родичи ее тоже ничего не знали, тем более что жили они на выселках Гнезда, отдельно. Покойный гончар был довольно буйным парнем и не очень ладил со своим родом.

И началось…

Христиане обвинили всех вокруг в том, что они потравили уважаемого человека. Сына самого Василевса, что их защищал, не щадя живота своего. Язычники встречно обвинили христиан, дескать, те сами его приморили. Ну и так далее.

Даже Пелагея же с Кассией едва не подрались. До крови. До смертоубийства.

— Ты не понимаешь! — Воскликнула Кассия, когда Пелагея преградила ей путь в комнату с Ярославом. — Это — кара небесная! Наказание за непослушание и грехи!

— Я тебе глотку перережу, если ты не заткнешься! — Прошипела Пелагея и вид она имела самый что ни на есть безумный.

— Что? — Ошалело переспросила свекровь, отступая назад.

— Ты своим языком вызываешь усиление ругани промеж обитателей Гнезда! Заткнись и молись молча!

— Как ты смеешь! — Нашлась Кассия.

— Я его жена!

— А я его мать!

— Тихо! — Рявкнул на них Роман, бывший по совместительству Ратмиром, волхвом Перуна. — Раскудахтались тут!

Они обе резко обернулись на него со злым, окрысившимся видом.

— Что смотрите? Не погляжу ни на что — вдоль спины ухватом отхожу. Дуры. Нашли где спор устраивать. Человеку плохо, а вы? Думаете он вас не слышит? Думаете ему от ваших склок легче станет? Пошли вон отсюда!

— Сунешься к нему со своими свечками да лампадками, — тихо-тихо произнесла Пелагея, — зарежу.

— И тебе не жить, если со своим поганым язычеством к нему полезешь, — также тихо ответила Кассия.

— Пошли отсюда! Гадюки! — Рявкнул на них разозлившийся Роман, прекрасно слышавший эти слова.

И женщины подчинились. Хотя ругань их на этом не закончилась. Каждая считала, что только ее вера поможет Ярославу пережить эту напасть.

Роман же прошел в комнату. Выгнал пинком дьячка, что уже успел просочиться и бубнил псалтырь в уголке. И велел перенести Ярослава в комнату со ставнями, да отварить их настежь, чтобы воздуха больше. Самого укрыть шкурами, а ставни на распашку. Да чтобы комната просторная. Да чтобы рядом кто из дружинников был и всех отгонял. А то, понимаешь, положили его снова в темном, душном закутке. Хотя Ярослав ругался… сильно ругался, говоря, что это верный способ уморить…

Волхв Перуна имел свой взгляд на этот вопрос. Религиозный, безусловно. Поэтому рядом с Ярославом лежало его оружие и доспехи. И подле него всегда был хотя бы один дружинник в полном облачении. А у древнего дуба, где наш герой проводил ритуальный поединок, каждый день приносили в жертву пленного воина из числа тех, что держали для ритуальной составляющей культа…

Часть 2. Пожар в курятнике

В глазах огонь, и это значит: опилки тлеют в голове…

Глава 1

861 год, 18 ноября, Гнездо

Темнота. Непроглядная темнота. Прямо первородная тьма. Ярослав ощущал себя очень странно. Словно он — это сгусток мыслей, потерявшийся связь с телом.

«Я что, умер?» — Пронеслась у него мысль в голове, наверное, в голове, которую он не ощущал у себя на плечах… как и самих плечах.

Но тут он непостижимым образом уловил движение. Едва-едва. Скорее на интуитивном уровне, чем на уровне ощущений. Бесшумное. Удивительно быстрое.

Мгновение. И он резко ускоряется, смещаясь. А там, где он только что находился, как ему кажется, проносится что-то массивное… что-то безгранично опасное.

И вновь странное ощущение.

И вновь он срывается с места и перемещается, ощущая каким-то неуловимым образом, что увернулся от какой-то жуткой опасности.

Это повторяется еще несколько раз.

А потом вдруг темнота стремительно отступает, оставляя вокруг странную пустыню со светящимся золотистым песком на фоне мрачной, непроглядной тьмы неба. Но это — мелочь. Главное — рядом с ним стоял скорпион. Огромный черный скорпион. Буквально в паре шагов. Ярослав удивительно отчетливо видел всю его дюжину глаз… все неровности его могучих хитиновых пластин… все эти легкие, едва уловимые колебания ворсинок.

Ему бы испугаться. Но он оказался прикован к этим ворсинкам. Ему показалось, что они удивительно приятные на ощупь. И он протянул к ним руку. Но едва он прикоснулся к ним, как скорпион осыпался прахом и исчез, превращаясь в золотистый светящийся песок, такой же как всюду вокруг.

Наш герой осмотрелся.

Пустыня. Кругом эта странная, жутковато-сказочная пустыня. И тело его на месте. Только оно абсолютно голое. И в нем такая легкость, что оно практически не ощущается.

Ярослав пошел вперед.