Князь Пушкин

— Мне стакан сельтерской, овощной салат и пару тарталеток с икрой, — на последнем, глянула на меня девица с вопросом.

— И на меня полдюжины тарталеток добавьте и пусть нам подготовят десерт. Вам какой нравится, голубушка?

— Вишнёвый, — прошептала барышня, глядя на меня вытаращенными глазами.

Ещё бы, обхаживаю незнакомку так, словно она у меня в лучших подругах числится. И про тарталетки догадалась, что я их для неё заказал.

— Значит вишнёвый, — жестом отпустил я официанта, — А теперь пришла пора знакомиться?

— Авдотья Истомина, балерина, — с некоторым вызовом глянула она на меня, слегка освоившись и выпрямив спину.

— И кто же вас преследует? — кивнул я на один из соседних столов, куда грузно опустился мужчина, скорей всего уже изрядно принявший на грудь.

— Это же камер-юнкер, граф Завадовский, — с придыханием сообщила мне юная особа, для которой и звание и титул преследователя имели ого-го какой вес.

— Он вам интересен?

— Губернский секретарь Грибоедов намедни утверждал, что он мне готов сто рублей заплатить за приватное выступление у них на квартире. И двести, если я ещё на день у них задержусь.

— Вы голой танцуете?

— Случается иногда, — потупила барышня очи, — Так-то для нас, тех, что из театрального училища, дело привычное. Нас как только баре не осматривали, когда мы в начинающих ходили. Одних только разных шпагатов по несколько раз приходилось делать по их распоряжениям, — простодушно поведала мне барышня

— Понятно, а сейчас вы почему от него бежали? — кивнул я на кипящего от гнева мужика, готового вот-вот ринуться в мою сторону.

— Похоже, он перепил и лишнего возжелал. Причём, прямо там, где меня нашёл, — на голубом глазу выдала балерина, словно она не понимает, что визит на съёмную квартиру, снимаемую парой молодых людей, в любом случае для неё закончится групповушкой.

— Но вы, как я вижу, не против?

— Они мне двести рублей за два дня предложили. А я сейчас у подруги живу, с Шереметевым рассорившись. Уже модисткам тридцать рублей задолжала, — продолжила печалиться балерина, вовсе не понимая того, что не вызывает у меня ни капли сострадания.

— Так давайте я его к нам позову, и вы все свои вопросы между собой мирно решите?

— Он точно меня бить не станет?

— При мне — никогда.

— Тогда зовите. Согласная я.

— Как его зовут?

— Александр Петрович Завадовский — граф. А Грибоедов — мой давний приятель и поклонник. У нас с ним ещё ничего не было, — откровенно поведала мне девушка из балетных.

Грибоедов мне знаком. В одной коллегии служили, и оба в переводчиках числились. До близкой дружбы дело не дошло, но при встречах раскланивались.

— Александр Петрович, а не выпить ли нам шампанского? — обратился я к Завадовскому, обращаясь к нему, как к приятелю.

— Вы к барышне Истоминой имеете отношение? — поднялся Александр Петрович из-за своего стола, ревниво поглядывая на балерину.

— Пока, ни в коей мере, — заверил я его, — Разве, что из почитания и любви к балету. Интересуюсь, чисто как ценитель. Позвольте представиться — князь Ганнибал-Пушкин, Александр Сергеевич.

— Граф Завадовский, Александр Петрович, — по инерции ответил мужчина, но тут же поправился, — Хотя откуда-то вы меня и так знаете.

— Земля слухами полнится, — неопределённо ответил я, поднимая бокал, — За знакомство!

— Но согласитесь, неплоха девица, — перешёл на откровения Заводовский уже после второго бокала шампанского, говоря про Истомину так, словно она не рядом с нами сидит.

— Хороша, слов нет, — не стал я с ним спорить.

— Грех, чтобы такая, да одному доставалась. И Шереметеву она вроде бы уже надоела. А вы, как я понял, балетом увлекаетесь?

— В меньшей степени, чем магией, — давно заметил я у графа кольцо с жёлтым перлом, который меня заинтересовал больше, чем балерина, но никак удобный момент не подворачивался, чтобы разузнать про него побольше.

— В перлах разбираетесь?

— И смею заметить, весьма неплохо.

— Тогда попробуйте определить сами, что у меня за перл, — стащил он кольцо с пальца и подал мне.

Вот это совсем другое дело. Сколько книги не читай, а вживую посмотреть, как и что другие Формирователи сделали, куда как наглядней. Изучал я перл недолго, меньше минуты. То же самое Движение, но запущенное наоборот. Тонкостью работа не блещет, на за смелость идеи можно многое простить.

— Полагаю, перл даёт эффект холода, и очень похоже, что завязан он изначально был не на вас, — возвратил я графу кольцо.

— Так и есть, — чуть скривил он губы, — Перл наследный, а для меня такой никто делать не берётся. Очень обидно, знаете ли. Я к своему привык и работать с ним научился вовсе даже неплохо. Вот только он у меня дай Бог, если в полсилы работает.

— Думаю, я бы смог вам помочь. Вопрос лишь в том, о каком размера перла мы говорим и в какие деньги вы рассчитываете уложиться. И ещё, вы не могли бы показать мне перл в работе? Так его лучше можно понять.

— Здесь? — насмешливо оглянулся Заводовский, — Как вы это себе представляете.