Князь Рысев 4 (СИ)

Оторванную огромную руку я использовал как дубину — это смотрелось смешно и нелепо.

И было уже не столь забавно, когда, разломив ее на две части, обрушил мощь своих ударов на доживающего последние мгновения призрака.

Демон ощущал себя в родной стихии. Когда после очередного удара исполин развалился, оставив после себя лишь выдранные с корнем отростки ног, культи рук и кочерыжки голов, внутренний демон понял, что остановиться сейчас — это потерять все.

Под ногами хлюпала мягкая, давно познавшая прелести смерти, разлагающаяся плоть. Трупный дух отчаянно бил в ноздри, резало в глазах до слез.

Кондратьич стоял за спиной. Невесть каким чудом сумевший встать на ноги старик был бесконечно слаб. Рука, почти потерянная, плетью висела, раскачиваясь из стороны в сторону. В другой он сжимал Подбирин — тупой ствол смотрел в мое изменившееся лицо.

Слова молитв щекотали слух, бередили старые раны — язык старика был сбивчив, заплетался. Несчастный начинал один и тот же куплет по второму или третьему разу.

Он попятился, когда мои ноги мокро зашлепали в его направлении.

Внутренний демон решил со мной поиграть. Хитрым змеем возвращал мне часть контроля над собой, заставляя делать один шаг за другим.

Слова лились ядом в мою душу.

Он слаб, он напуган, он всего лишь глупый старик. Выхвати из его рук пистолет, ну а я…

Я сделаю все остальное.

Остальное виделось мне жутким, кровавым месивом. Грань морального горизонта. Демон был рад — в прошлый раз изгнать его из меня сумела Алиска. Ох уж эта Алиска, качал головой враг, первым делом, как ты окончательно уступишь мне, я ее изнасилую. А потом убью. А может быть, лучше наоборот?

Кондратьич щурил подслеповатые глаза, но не стрелял. Демон гоготал, мол, у несчастного просто не хватает сил надавить на спуск. Он выстрелит тебе в лицо сразу же, как только сможет. Не жди, бей первым!

Я сопротивлялся. Мрак, такой мягкий и приятный, ночной мглой, словно плащ, медленно опускался на плечи. Алмазы в глазах мраморных изваяний потускнели, обратившись тщетой стекла. Ярко горящий свет угасал…

Меня схватили за ногу, не давая сделать следующего шага. Биска, превозмогая боль, поднималась, опираясь на меня — демон заставил подать ей руку. Разве это не ради нее он только что вырвался из того плена, в который я засадил его одним лишь усилием воли?

Теперь моей воли не было и не будет впредь, если позволю случиться тому, что он задумал. Здравый смысл в спешке, пытаясь сохранить право на жизнь, вытряхивал сундуки памяти, отчаянно гоня так и лезущие на ум «иже еси на небесех».

Какой от них толк сейчас?

Демон умилялся такой наивности, как будто спрашивал, неужели я в самом деле верил, что его можно остановить чем-то подобным? Лейся эти слова из уст священника — он бы еще подумал. Скажи их Славя — и он бы бежал в ужасе прочь. Кстати, о ней — как думаешь, Рысев, какая часть ей больше нравилась в постели? Людская или демоническая? А может, она попросту тебе врала — ведь не при соитии с человеком она становиться единым целым. А лишь когда воедино сплетаются свет и тьма…

Он не закончил свою тираду. Кондратьич споткнулся, кряхтяще упал, застонал. Рана на его руке была ужасна — тут можно было диву даться, как он еще смог уцелеть?

Словно назло, в голову лез давешний разговор: старик едва ли не признавался мне, что чует свою смерть. Неужели все закончится вот так?

Биска разминала мне плечи, лыбилась несмотря на все еще преследующие ее болезненные нарывы. Незримый палач внимательно следил за каждым ее шагом, обещая в следующий раз ударить сильнее.

Ладонь несчастной, стиснутая в кулак, дымилась, будто горела.

Ибрагим в последний раз поднял пистолет, но понял, что выстрелить в того, кого все это время считал собственным сыном, попросту не сможет. Подбирин выпал из его рук, несчастный зажмурился и отвернулся, принимая свою судьбу.

— Добить его всегда успеется, — проворковала Биска. Ей, как и раньше, жаждалось внимания. Оторвись, говорили ее глаза, брось этого несчастного подыхать в этой жалкой дыре — разве он сумеет выбраться сам? Разве оставить его умирать от голода не злее, чем быстрое милосердие гибели?

Демон был с ней согласен. Обхватив рукой, прижав к себе, он загоготал, широко разинув дьявольский охальник.

И тотчас же взвыл — Биска, не мешкая, швырнула содержимое своей руки прямо ему в рот. Изломанный, скомканный образок провалился в бесову утробу…

Если говорить о помощи, то у бесов явно странное представление о ней. Дьяволица не вспыхнула адским пламенем, ее не окатили раскаленным варевом боли, не прошлись по спине жгучей плетью.

Напротив.

Все это в прямом смысле этих слов приберегли для меня.

Пытаясь избавиться от непрошенного угощенья, демон в моем теле изогнулся дугой. Его, как и меня, будто жгло изнутри. Мятущаяся душа дрогнула, я почти слышал, как рвутся связывающие ее с телом путы. Биска залихватски, словно разбойница, заскочила на плечи. Маленькая женственная ладонь залепила собой рот бушующего демона, не давая тому отрыгнуть образок.