Князь Рысев 4 (СИ)

Они вынырнули из своих укрытий все и сразу. Земля распахивалась, выпуская мелких засранцев наружу. Один, другой, третий – я успел их насчитать два десятка. Словно грешата в преисподней, сейчас они жаждали взять нас количеством. Катька юркнула в сторону, встретила оказавшегося рядом с ней гмура хорошим пинком. Ибрагим подцепил подброшенного ей противника кортиком, располовинил его мощным ударом.

Алиска, словно только и ждавшая подобной стычки, широко расставив ноги, раскачивая хвостом, словно дубиной, разила их размашистыми, широкими ударами.

Пятёрка гмуров нашли свою гибель в первые же мгновения боя. Быстро сообразив, что давно проверенная тактика дала сбой, они решили отступить. Переваливаясь на коротеньких ножках, они нелепо пытались скрыться за спинами стрелков. Те, в свою очередь, будто крайняя линия обороны, целили в нас из самострелов.

Залп был неизбежен.

– Майя, огненную завесу! – Кондратьевич оказался в деле командования проворней меня. Глаза старика вспыхнули давно утраченным огнём молодости. Тн словно вернулся на поля победных боёв – и сами черти не в силах его оттуда вытащить. – Алиса, не подпускай их к Тармаевой!

Огонь столпом поднялся из земли, слизнув только что выпущенные в нас снаряды. Словно подстраиваясь под приказы старика, Катька сорвала из своих запасов шар бомбы.

Мячом он покатился к ним, выпуская из себя едкий, ядовитый дым. Метнувшиеся к нам обратно гмуры быстро нашли свою смерть. Алиска отбила две атаки – её клинок был юрким и тяжёлым, каждым блоком она выбивала маленьких противников из колеи. Не давая им возможности отскочить, она била в ответ. Лезвие вспарывало коротышек, заставляя их замертво падать наземь. Кондратьич, вскинув винтовку, снял невесть откуда взявшегося чародея – в капюшоне и с посохом, он стремился одарить нас парой-другой неприятностей.

Оставшихся добила Майя. Пламя с ее рук, словно плеть, змеёй метнулось к ним, обвиваясь вокруг коренастых тел. Несчастные вспыхнули живым, огромным кострищем. Не желая слушать их завывания, я подарил несчастным быструю смерть от моего клинка.

Первый бой прошёл накоротке и завершился едва успев начаться. Мы тяжело дышали – все, кроме Кондратьича. Старый солдат будто всю жизнь только и делал, что сражался – что ему такая мелочь?

Только на разогрев.

– Чудовища, – Алиска подошла к покойному коротышке, поддела его носком ботинка, одарила лёгким пинком.

– Что это за хрень только что была?

– А сам-то чай не видишь, барин? Гмуры здесь. Мне-то думалось, их из городов повывели, ан нет…

– Я немного о другом, но ладно. Что это за гмуры и с чем их едят?

Алиска тотчас же подошла ближе – мёртвые тела её больше не забавляли.

– Чудовища это, – хвостатую будто переклинило, и она готова была повторять одно и тоже до бесконечности. – Жрут целую прорву. Детей воруют. Всё воруют.

Она разом помрачнела, вернувшись глубоко в какие-то свои воспоминания. Кондратьич лишь пожал плечами – он-то про эту чудь только из деревенских страшилок и слышал.

– Их хучь где полно. В сёлах-то, что ближе к каким шахтам так и вовсе пруд пруди. Ты вот что, барин, на пару слов.

Я глянул, что делают девчонки – Алиска сверлила мелких поганцев взглядом. Дали б ей возможность убить их ещё раз – и она не преминула бы воспользоваться. Майя тушила порождённое ей же пламя, сочиняла из маны свежего птенца.

И бросала взгляды на алхимичку, полные отвращения. Не ведая уважения к мёртвым, она обыскивала их крохотные сумчонки, будто там в самом деле могло быть хоть что-то полезное.

Я последовал за стариком – мы скрылись с ним от девчонок буквально всего в десяти шагах. Мгла, трусливо бегущая от нечаянных потоков света, спешила пожрать всё и вся. Я повторял самому себе, что мы всего лишь в десяти шагах друг от друга, но я едва видел созданный Майей осветительный огонь. И ничего не слышал из их тихих, но разговоров – будто мрак уплетал за обе щёки и звуки тоже.

Старик прочистил горло, поставил фонарь наземь. В воздухе тотчас же завоняло его только что раскуренной трубкой – будто Ибрагим жить не мог без горстки табаку.

– Ты не удивляйся, барин, что я так резво приказывать начал. Виноват, забылся, каюсь.

– Если бы не ты, – ввернул я, встав на его защиту перед ним же самим, – Нас бы уже могли доедать.

Я, конечно, преувеличивал, но недооценивать внезапность атаки было нельзя.

Старик лишь махнул рукой.

– Пустое, барин. Не я б, так Алиска твоя их услыхала бы. У неё, знашь ли, не токмо сиськи большие, уши ещё зверины есть.

Я кивнул. Кондратьич тяжело выдохнул, будто всё это время держал усталость в себе. Я видел, что его нечто гнетёт, в чём он никогда бы не признался и под страхом смерти.

Но со мной и сейчас он пошёл не просто так – словно этим походом желал себе искупления.

– Ты ещё молод, барин, зелен. Ты не серчай, как есть говорю. Чему вас там за месяц-то могли научить? Дай боже, если из винтовки давали стрельнуть, да, прости господи, какой-нить ерунде – кто кому сват-брат, да как низко кланяться, сколь высоко подпрыгивать учили. Опыта-то у тебя ещё боевого – что с гулькину дульку.