Князь Рысев

Его собрат передумал швырять гранату, я превратился в цель номер один. Он вывернулся, когда я метил ему в самую шею, воспользовался силой инерции, рубанул бутылью по спине — позвоночник отозвался резкой болью. Его рука, закованная в стальную перчатку, тисками стиснулась на моем запястье, большой палец ловко нашел болевую точку, заставив выронить клинок. Схватив за шкирку, он собирался познакомить ближайшую стену с моей головой.

Ну уж нет, я ему не колотушка! Вырвался, изо всех сил ударил ногой прямо под коленку — шипя от дикой боли, мерзавец согнулся, я же выпрямился, метя кулаком в его удивленное лицо.

Поток огня сорвался с Алискиного клинка, будто феникс. Пылающей птицей врезался в моего оппонента — едва вспыхнув, несчастный вмиг почернел, дымящейся, исходящей паром тушей рухнув мне под ноги.

— Я бы и сам справился, — сказал девчонке. Но, видя, как она нахмурилась, решил, что доброе слово и лисице приятно: — Ты все равно молодец.

Хвостатая горничная ответила игривой улыбкой, вместе с ней мы посмотрели на двери. Засов бесхозной палкой валялся поперек пола, скрипели петли чуть приоткрытой дверцы, будто приглашая любого желающего войти в страну чудес. Эх, кружка-две — и Кузя рад, вспомнилось мне, прежде чем мы вошли…

Винный погреб всегда представлялся мне маленьким подвалом, где едва ли помещается одна, ну, может быть, другая полка с бочонками. В воздухе витает дивный аромат настоявшегося, набравшегося силы и вкуса прошедших лет вина. А вместо этого нас ждал самый настоящий лабиринт. Ну, пожала плечами ирония, чего ты, в самом деле, ожидал? Что будет просто? А мне ведь уже с самого утра требовалось осознать, что «просто» осталось где-то в теперь уже очень далекой, прошлой жизни.

Единственное, что совпадало с ожиданиями, — витающий, пьянящий аромат в воздухе. Казалось, достаточно было провести здесь ночь, чтобы оказаться в зюзю, не сделав даже и глотка.

Бочонки громоздились друг на дружке. Тут и там, сложенные горстями, лежали шпунты, клинья и пробки. Один ряд сменял другой, перед глазами мелькали цифры — года розлива.

Внезапный грохот заставил нас с Алиской вздрогнуть. Я рывком выскочил перед ней, закрывая сжавшуюся лисицу собственным телом. Бочонок, стоящий перед нами, обратился в гору обломков. Я чуял, как все мое тело с ног до головы, не щадя одежды, посекло деревянной щепой.

По полу растекалась сладкая, манящая припасть к ней лужа — я точно знал парочку мужиков, которые бы на моем месте точно так и сделали.

Огонь побежал по свежему вину, из крохотного пламени обращаясь алым пожарищем. В лицо резко ударило жаром, воздух заполнился гарью и вонью паленой шерсти с кожей. Словно кусок мяса, в стену швырнуло то, что когда-то было человеком. Алхимик, разорванный на части, был все еще жив — перебирая культями, подвывая от ужаса, он пытался уползти прочь. Алиска решила за него и в один прыжок оказалась рядом — клинок отсек бедолаге еще и голову, завершив его жизнь.

Я же всматривался сквозь поднятые пыль и дым, кто же обладал столь мощной силой.

Тармаев-старший. Я видел его в первый раз, но моя особенность уже успела обозначить его имя. Кивнул внутреннему сорвиголове, заставляя опустить заготовленный для удара клинок — свои.

Он был плотен и широк в плечах. Самый настоящий человек-гора — подумать только, от такого великана родилась столь миниатюрная девушка, как Майя. Совершенно безоружный, он стоял, гордо выпрямившись перед лицом опасности. Еще трое алхимиков решили заполучить его жизнь в свои руки, но он не давал им повода помыслить, что он отдаст им свой дом столь легко.

Его взгляд говорил только об одном: каждая испорченная сегодня занавеска будет оплачена кровью.

Устав ждать, когда кто-то из мерзавцев наберется смелости, он ударил первым. Кто там говорил, что бесконтактный бой — полная туфта? В этом мире за такое можно было и по лицу отхватить.

Бесконтактно.

Тармаев-старший провел хук из боксерской стойки — струя жидкого огня лизнула того, что стоял ближе остальных. Будто живой, огонь хватался за его одежку, спешил перекинуться с штанов на рубаху, с рубахи на куртку. Выбыв из боя, визжа, как девчонка, любитель похимичить скидывал с себя одежку. Его товарищи напали следом, уразумев, что ждать — себе же хуже. Не выдумав ничего лучше, один швырнул склянку под ноги огненному магу, второй метил клинком по глазам. Отец Майи оказался непрост — топнул до того, как хрупкая граната коснулась пола, и взлетел на струе пламени, будто на реактивной тяге. Зеленым дымом изошла дрянь, что была в разбившейся бутыли. Тармаев-старший на лету поймал пытавшегося прирезать его поганца, приподнял над собой, будто мешок картошки, и резким ударом колена сломал спину, швырнул наземь разом обмякшую тушу. Приземлившись на обе ноги — неровно, по-старчески крякнул, но хлопнул в ладоши. Пылающий жар тотчас же сорвался зеленым, ослепляющим огнем — готовивший очередной бросок алхимик лишился большей части своего тела. Почерневший скелет стоял еще мгновение, еще секунду назад живое тело тщетно и напрасно пыталось удержать равновесие, прежде чем упасть.