Князь С Н Трубецкой (Воспоминания сестры)

Вместе с тем приближалось время отбытия с экскурсией в Грецию; отъезд был назначен на 29 июля. От утомления и плохого самочувствия С. Н. нервничал перед отъездом и страшно неохотно собирался. Тревожно было его отпускать на новое утомление, и Прасковья Владимировна настояла на том, чтобы он взял с собой преданного ему слугу Ивана.

{69}

II

Экскурсия двинулась из Москвы в составе 118 чел., причем в пути следования к ней присоединились еще 21 чел. Из профессоров ехали: Н. В. Давыдов, Л. М. Лопатин и И. Ф. Огнев; в Одессе присоединились еще профессор Мальмберг из Дерпта и приват-доцент по византийской истории свящ. Н. Г. Попов. Хозяйственной стороной дела заведывал особый студенческий комитет из 16 старост представителей 16 групп, на которые разбились участники поездки (Из Константинополя экскурсию сопровождал секретарь местного археологического института Р. X. Лепер, а в Афинах ее встретил проф. Никитский, который с весны подготовлял в Греции почву для экскурсии. Кроме того, в состав экскурсантов вошли 4 врача и 2 служителя, из коих один педель Московского университета, взятый для заведования счетоводством, паспортной и хозяйственной частью.

Собрание старост составляло хозяйственный комитет под председательством казначея общества Н. А. Генике, ближайшим помощником которого был педель Сарычев. На обязанности комитета и главным образом его председателя лежали общие хозяйственные распоряжения о продовольствии и размещении экскурсантов.).

По дороге из Москвы до Одессы обедали на больших узловых станциях (Курск, Жмеринка), заказывая обед по телеграфу.

В письмах С. Н. к жене кн. П. В. Трубецкой С. Н. ярко описывает свои впечатления от экскурсии. (См. прилож. 24).

На обратном пути, в Одессе С. Н., сдав экскурсию на попечение Н. В. Давыдова, отправился в Казацкое (Херсонск. губ.), имение брата Петра Николаевича, и вернулся домой в Меньшово лишь 5-го сентября. {70} Он еще похудел, вследствие перенесенной в пути болезни, но отдохнул, как говорил, душой и телом и был в приподнятом настроении от удачи поездки. "Поведение студентов было выше всяких похвал, - писал он брату Евгению Николаевичу, - и, кроме самых приятных впечатлений, я ничего с ними не испытал: всё время можно было гордиться ими перед греками, немцами, русскими".

Кроме официального отчета, представленного им об экскурсии в Совет Московского Университета и публичной лекции, прочтенной им об экскурсии в Политехническом музее, С. Н. набросал еще небольшую статью, которую имел в виду поместить в каком-нибудь журнале, но отказался от этого, потому что, как он говорил, "я подкуплен греческим правительством". Последнее в конце концов было так любезно и предупредительно по отношению к экскурсантам и к нему лично, что ему неудобно было откровенно высказывать свои впечатления о современной Греции. (См. прилож. 25). Он решился на это лишь в тесном кругу университетских товарищей, что, к сожалению, не помешало огласке его доклада и уже в Дрездене он получил в один и тот же день письмо от г. Ралли, в котором он его поздравлял кавалером ордена греческого Сотира, и номер греческой газеты, где были приведены крупным шрифтом обидные для греков места из его речи о скандалах и политическом ничтожестве греков... Бестактность эта привела С. Н. в большое смущение и вызвала крайнее его негодование.

С 5 сентября по 11 октября (1903 г.) С. Н. занят был устройством своих дел и устройством дел студенческого Общества, так как он сам чувствовал, что слишком утомлен и не в силах продолжать свою деятельность, не отдохнувши и не поправившись, как следует, почему и решил до весны уехать заграницу. {71} В студенческом Обществе предстояло избрать двух профессоров в звании товарищей председателя и новый состав бюро.

Собрание состоялось 9 октября, причем уже при входе в зал собрания внимание всех было привлечено лежавшими на каждой скамейке белыми листками, так что еще до появления С. Н. все студенты ознакомились с прокламацией, направленной против него. Когда явился С. Н., он спокойно прочел эту бумажку и, открыв заседание, обратился к студентам с речью, чтобы перед своим отъездом высказать им свои пожелания и свой взгляд на современное положение общества. (См. прилож. 26).

По словам А. И. Анисимова, С. Н. говорил вначале сдержанно и спокойно, но чем более отдавался течению волновавших его мыслей, тем увлекался все более и более. Когда, совершенно потрясенный сам, он произнес последние слова, толпа, переполнявшая залу, одно мгновенье молчала, застыв и окаменев в каком-то внутреннем переживании. Потом вдруг очнулась, и неистовые бурные овации потрясли всю аудиторию. И если те, кто написал разбросанную в зале прокламацию, присутствовали тут, они, наверно почувствовали себя не легко. (См. прилож. 27)

III

По прибытии в Дрезден, узнав о появившемся на страницах "Освобождения" сообщении о заседании 9 октября, С. Н. писал А. И. Анисимову: