Князь Святослав II

Святослав объехал ряды дружинников, придержал коня возле сынов своих, сказал строго:

- Чур, отца не срамить!

По знаку князя полки рысью пошли на кочевников. Вскоре от половцев прискакал гонец, сообщил, что хан желает с русским князем разговаривать.

- Ишь, чего захотел, черт узкоглазый! - усмехнулся Святослав и кивнул Колчко. - Спроси, как зовут хана. Не Шарукан ли?

Оказалось, что хана зовут Токсоба.

Святославу вспомнились предостережения Шарукана, захотелось ему посмотреть на храброго Токсобу.

На переговоры с ханом Святослав взял с собой кроме Гремысла и Колчко обоих своих сыновей. Токсоба выехал навстречу в сопровождении пяти военачальников-беев.

Хан был крепкого сложения, рыжеватые усы и бородка обрамляли его рот, который постоянно кривился в хитрой улыбке. Нос был слегка приплюснут, черные брови изгибались над желтыми, как у рыси, глазами.

К удивлению Святослава Токсоба заговорил с ним на ломаном русском:

- Здрав будь, княс. Куда путь держишь?

- Доброго здоровья, хан. В свои владения тмутаракан-ские поспешаю.

- Иль стряслось что, княс?

- Да так, по своим делам еду.

Токсоба заулыбался и сощурил глаза, как кот на печи.

- Ай, ай, княс!.. По своим делам едешь да по моим степям. За это деньга платить надо!

- Сначала, хан, ты заплати мне за то, что уже столько лет под моим небом живешь, - быстро нашелся Святослав.

Улыбка исчезла с лица Токсобы.

- Как так, княс? Небо никому не принадлежит, оно ничье…

- Раз небо ничье, вот я и взял его себе.

Токсоба несколько мгновений размышлял, не спуская глаз с невозмутимого Святослава. Потом засмеялся, обнажив крепкие белые зубы:

- Ай, какой хитрый княс! Как степная лисица! Хочу дружить с тобой.

- От дружбы никогда не отказываемся, - сказал Святослав.

Обменялись князь с ханом оружием и поклялись не сражаться друг с другом.

Глядя на удаляющегося Токсобу и его беев, Гремысл недовольно проворчал:

- Сколь еще ханов по степям шастает, на всех мечей не напасешься…

На исходе восьмого дня пути далеко впереди за зеленой холмистой степью обозначилась огромная бледно-голубая равнина, сливающаяся у горизонта с синим небом.

- Гляди, Давыдко, море! - весело воскликнул Глеб. Давыд привстал на стременах и вытянул шею, впившись в даль жадными глазами. Ему захотелось погнать коня, чтобы увидеть вблизи морскую гладь: Глебу хорошо смеяться, он прожил на берегу моря целых четыре года.

В этот вечер русичи расположились станом недалеко от морского берега.

Давыд отлучился из стана. Желая удостовериться, княжич зачерпнул в пригоршню морской воды и глотнул. Вода обожгла ему горло. Давыд закашлялся и утер губы рукавом.

Волны лениво лизали песок у самых ног юноши. Красное солнце медленно погружалось вдали прямо в морскую пучину. Закатное небо полыхало багрянцем. Теплый ветерок шевелил волосы на голове Давыда. То был чужой ветер с соленым запахом.

- Еще прадед мой Святослав Игоревич примучил здешние земли у морского пролива вместе с городом Тмутараканью, - услышал вернувшийся в стан Давыд отцовский голос у костра. - Навел он свои храбрые дружины после разгрома волжских хазар на хазар тмутараканских и обложил их данью. Все здешние народы признали власть и силу Святослава, он перед походом на Дунай посадил князем в Тмутаракани своего двоюродного брата Игоря. Только недолго тот княжил, помер через год после гибели Святослава Игоревича. При князе Ярополке[54], сыне Святослава, в Тмутаракани сидел воевода Сфирн, племянник Свенельда[55]. Уже при нем ясы и касоги отказали в дани русичам.

Владимир Красное Солнышко посадил сначала в Тмутаракани своего сына Святослава, а после его смерти - другого сына Мстислава.

- Который от венгерки был? - спросил воевода Ратибор.

- Не от венгерки, а от немки, - ответил Гремысл.

- Как же от немчуги, когда от венгерки! - заспорил Ратибор. - Она была четвертой женой Владимира, и звали ее… Кажется, Гизелла.

- Гизелла родила Владимиру Позвизда, а матерью Мстислава была немка Адель, - сказал Гремысл.

- А я думал, что Мстислав от чехини рожден был, - растерянно проговорил Ратибор.

- От чехини у Владимира был один Святослав, - продолжил разъяснение Гремысл. - А Адель родила ему кроме Мстислава еще Станислава и Судислава. Так ведь, княже?

Дружинники посмотрели на Святослава, который с улыбкой слушал спор.

- Верно, Гремысл, Адель родила князю Владимиру троих сыновей, только она была не немка, а чехиня, - сказал Святослав и поворошил палкой в костре. - Немку же звали Малфрида, и умерла она в один год с Рогнедой, бабкой моей.

- Развел путаницу, пустомеля! - шутливо пихнул в плечо Гремысла Ратибор. - Я же говорил, что Мстислав был че-хиней рожден.

- От кого бы ни был рожден князь Мстислав Владимирович, воитель он был храбрый, - сказал Гремысл, подбрасывая в костер сухих веток. - Притоптал Мстислав в свое время своими полками и ясов, и касогов, и обезов[56]. До сих пор тихо сидят.

- Чего ты стоишь в стороне, Давыд, - окликнул сына Святослав, - садись к огню, места всем хватит. Подвинься, Глеб!