Князь Святослав II

С момента сигнала трубы Олег действовал как бы в полусне. Он ехал на коне лесом по глубокому снегу среди сотен других всадников, черниговских дружинников, что-то отвечал Роману на его задорные реплики, изредка встречался взглядом с кем-нибудь из гридней. По серьезности лиц окружающих его людей Олег понимал, что наступает тот грозный и опасный момент, ради которого все это скопище воинов, ведомое князьями и воеводами, забралось в эти заснеженные дебри за много верст от родных очагов. Все труды и лишения, перенесенные этими людьми, и в том числе Олегом, были лишь прологом к страшному испытанию, неукротимое приближение которого, казалось, чувствовали даже лошади.

Черниговская дружина была остановлена Святославом посреди леса. Был отдан приказ не шуметь и не разговаривать. Разогревшиеся лошади рвались впереди, и седокам приходилось крепче натягивать поводья, чтобы удержать их на месте.

Святослав подозвал к себе сыновей.

- Ну, дети мои, ваше место подле моего стяга, - промолвил князь и поочередно обнял Олега и Романа. - Коль помилует вас Бог, до конца дней своих будете вспоминать эту битву.

Олег ожидал совсем иное услышать от отца в эти последние минуты перед сражением, каких-то других слов, другого напутствия. В такие минуты юноши становятся вровень с мужами. А все вышло как-то слишком по-отечески.

Вернулись дозорные и сообщили, что Изяслав и Всеволод вывели полки на равнину и что из леса показались полочане. Надвигаются, словно туча!»

Еще томительнее стало ожидание, еще тревожнее, когда здалека стал долетать шум начавшейся битвы. В звон мечей вклинивалось конское ржание и крики воинов.

Когда примчался на взмыленном коне еще один дозорный, Святослав приказал выдвигаться вперед.

Олег услышал, как отец негромко бросил Регнвальду: - Одолевают полочане!

От этих слов, вернее, от интонации, с какой они прозвучали в устах отца, у Олега вдруг вспотели ладони и между лопаток пробежал предательский холодок.

Черниговская дружина, выйдя из леса, ненадолго задержалась на опушке, чтобы дать передохнуть лошадям перед решающим рывком.

Олег оглядел широкое поле, укрытое глубоким снегом, в таком снегу пеший воин проваливается по пояс, а конь - почти по брюхо. Равнина, обрамленная с трех сторон лесом, была покрыта многими тысячами ратников, бившихся друг с другом либо спешащими в битву, которая кипела особенно яростно на узком пространстве между оврагом и крутым берегом Немиги, густо поросшим ольхой. Там, среди кустов, виднелся черный великокняжеский стяг с вызолоченным ликом Христа. Стяг Всеволода развевался на взгорье за оврагом. На склоне косогора переяславская дружина сражалась с полоцкими всадниками, которые все прибывали из леса и на рысях двигались к холму.

Киевская конница завязала в низкой пойме реки среди густого переплетения ивовых зарослей. С другого берега из березняка на киевлян надвигалась другая лавина полоцких всадников. Было видно, как бьются в рыхлом непролазном снегу лошади, погоняемые наездниками, как встают на дыбы или заваливаются на бок, не имея сил сдвинуться с места. Потерявший всякую стремительность конный удар походил скорее на руку смертельно раненного человека, которая из последних сил тянется к горлу ослабевшего от ран врага.

Как успел заметить Олег, у полочан были металлические некрашеные щиты, было много и деревянных, обитых кожей и железными пластинами. Дружинники Всеслава имели шлемы, не столь заостренные кверху, как у черниговцев и переяславцев, а пешие полочане в большинстве своем были в обычных меховых шапках. Далеко не все пешцы Всеслава имели на себе кольчуги или брони.

Пешие полки и конные дружины Ярославичей, блиставшие на солнце сталью панцирей и шлемов, алевшие, будто маков цвет, своими щитами на фоне белых снегов, резко отличались от разношерстной рати Всеслава.

Две тысячи черниговских дружинников вырвались из леса и стальным клином врезались в густые толпы полочан.

Смертельный вихрь кровавой беспощадной схватки закружился вокруг Олега. От мельканья множества мечей, топоров, дубин и копий зарябило в глазах. Конь храпел, чувствуя запах свежей крови и спотыкаясь о тела убитых. Олег ударил копьем какого-то бородатого полочанина в рысьей шапке, но наконечник застрял у того в щите. Бородач с размаху переломил древко копья топором, Олег схватился за меч. Возле самой его щеки просвистела стрела, другая вонзилась в щит.

Полочане нападали скопом, ловко орудуя топорами и метая короткие копья-сулицы. Олег замечал, как то одного, то другого черниговца выдергивала из седла длинная рогатина с крюком на конце. Замечал он и то, как сверкают длинные мечи его отца, Перенега, Регнвальда, Инегельда, как валятся от их ударов один за другим полоцкие ратники.

Расчищая себе дорогу мечами и копьями, черниговкая дружина медленно пробивалась на выручку изнемогающим в неравной сече переяславцам.

Недалеко от Олега бился Роман, круша мечом направо и налево.

Святослав осыпал Романа отборной бранью, видя, как тот рвется вперед.