Князь тумана

Разместить где-то акции Компании по освоению острова Медвежий на шестьсот пятьдесят тысяч марок было далеко не таким простым делом, каким его изображали Лернер и его компаньоны. Коре подозревал, что господа Бурхард и Кнёр нарочно завышают капитал компании, чтобы выдавить из нее Лернера. А что, если они все-таки верят в это предприятие? Хотят завладеть им единолично? Но возможно, это было задумано как эффектный арьергардный маневр: "М-да, господин Лернер, если вы пас, то, дескать, и мы, к сожалению, вынуждены спасовать!" Что, если они подготавливают такой ход? А нет ли каких-то серьезных причин, отчего остров Медвежий все еще не обрел хозяина? Вдруг он неспроста так заневестился? А ну как это бесприданница — старая дева, которую ни за кого не пристроишь? Судя по слухам, в кружке герцога Иоганна-Альбрехта об этом говорили совершенно иначе. Господин герцог заявил, что Медвежий остров представляет "чрезвычайно большой интерес". Да только благородные господа, как водится, ни за что не подписывают облиго! Особа княжеского звания может выступить на учредительных торжествах, но, едва возникнут первые трудности, его там и след простыл, он в это время уже выступает на каком-то другом открытии. Для "В. Корса" оыло, конечно, очень заманчиво предложить клиентам такую высокую процентную ставку — двадцать четыре процента годовых, да еще имеющую тенденцию к повышению: таким предложением никто больше не мог похвастаться. Неплохо, разумеется, когда у тебя вообще есть что предложить, что-нибудь такое, что действует на воображение! Даже если дело не выгорит, о тебе, по крайней мере, начинают говорить; одно не удалось — получится что-то другое. Многим бывает лестно получить приглашение поучаствовать в патриотическом начинании, поскольку это предполагало высокую оценку финансовых возможностей клиента. Тот, для кого участие оказывалось несколько затруднительным, иногда рад был представить дело так, как будто для него это очень просто.

Сейчас Коре имел договоренность с Лернером. Надо было что-то делать. К нему непрестанно поступали запросы от дамы, хлопочущей за Лернера. Очень энергичная, настойчивая дама! Если она желает, чтобы к ней относились как к даме, ей следовало бы действовать поосторожнее — Корса уже не раз так и подмывало в ответ на ее настойчивые телеграммы немного ее припугнуть. Но, разумеется, любекский банкир так не поступит. Коре похлопал себя по выпуклости жилета, на которой цепочка от часов свисала, как цепь на угрюмой скале, и принял решение, что делать дальше. Он разошлет избранным клиентам, вернее говоря, старым знакомым, с которыми у него сохранились связи от прежних, удачливых времен, а может быть, и новоявленным дельцам, до которых никому нет настоящего дела и которые в связи с новым начинанием впервые познакомятся с недоступным для них прежде "Банковским домом В. Корса", кратко составленное объявление с приглашением к участию, сопроводив его экспертным заключением. За экспертное заключение он не несет ответственности, и господа должны будут сами решить, насколько оно покажется им убедительным. Предложение будет действовать очень короткий срок. Кто не клюнет, тот опоздал, как говаривал старый Коре. Таким образом, дело будет представлено вниманию публики. Короче говоря, берем быка за рога, и тогда либо оглушительный успех и большая подписка на акции, либо полный провал и дело с концом — начнем что-нибудь другое! Так поступил бы на его месте отец.

Полно, так ли бы он поступил? Написал бы он вообще хоть одно письмо ради господина Лернера и пр.? В голове Корса вертелась нескончаемая карусель, в которой все время мелькала одна и та же мыслишка.