Князь Верд

Князь шел прямо на торговца. Когда до того оставалось пару саженей, его попытался заслонить наемник. Видя, что Руслан не собирается останавливаться, воин молниеносно выхватил меч, направив остриём вперёд. Не останавливаясь, князь, словно ручей, плавным движением обогнул преграду, походя ударом локтя сбив наемника с ног.

Купец вдруг заверещал, словно свинья, которую режут, выхватил кинжал и кинулся вперёд. Никто не ожидал от него такой резвости, и вои не успели отреагировать.

Кинжал не достиг цели, перехваченный в замахе резко сместившимся вперёд князем. Раздался хруст ломаемых пальцев торговца, кинжал упал на землю, а купец заорал от боли, пытаясь вырвать переломаную кисть из стальной хватки Руслана. Он дёргался и вырывался, пока его глаза не встретились с сияющими синевой глазами князя. В тот же миг торговец замер, словно пришпиленая к доске булавкой муха. Ужас парализовал жирное тело купца.

И тогда молодой воин произнес Слово. И такая сила прозвучала в нем, что все, кто услышал его, захотели подчиниться. Нет, это было не заклинание, подчиняющее волю. Князь всего лишь произнес:

— Говори!

Глава 4 Тайные знания охотников

Вот уже несколько дней мы находились в племени гмуров. Без нашего лекаря дети гор вряд ли бы справились с зависимостью от пыльцы черноцвета.

Когда я, переполненный праведным гневом, потребовал у твари, считающей себя купцом, ответа за его черные дела, тот был в ужасе. Не знаю, что он узрел в моих глазах, но это животное запело соловьём. Рассказ получился долгим, прирывистым, торгаша трясло и он периодически начинал заикаться. После окончания рассказа из морального урода словно забрали все силы и он рухнул на землю, словно мешок с мукой. Но все же главное мы узнали.

Эта крыса добавляла в специи пыльцу запрещённого во всех государственных образованиях черноцвета. Только очень хороший целитель мог избавить несчастного, пристрастившегося к этой отраве, от зависимости. Те, кто употреблял ее, первое время чувствовали себя более активными, практически не уставали, и им казалось, что у них все получается лучше, чем раньше. Но едва они прекращали прием наркотика, как все становилось плохо. Резко, в разы падала трудоспособность, любые действия, раньше вызывающие приятные эмоции и чувства, переставали приносить радость и удовлетворение.

Когда я полностью осознал, что сотворила эта тварь, по недоразумению именующаяся человеком, то приказал разорвать торговца лошадьми. И мои воины с мрачным удовлетворением совершили казнь над мразью. Оставшихся в обоще допрашивал уже Трогард. Грозный вид кузнеца, и наличие больших щипцов, с лёгкостью расплющивающих пальцы, позволило быстро управиться с приспешниками казнённого. Даже без знания языка допрашиваемых, Трогард выяснил, что все наемники были в курсе, чем занимается купец, но, позарившись на золото, продали свою совесть. Их всех расстреляли из луков. Оставшиеся несколько человек, слуги, погонщики, и три блудницы. Погонщики мулов, запряженных в обозные телеги, коих было две, и блудницы совершенно не знали о темных делах их нанимателя, наняли их прямо перед отьездом, а вот слуги догадывались. Ведь они были подневольные, и до смерти должны были служить хозяину. В общем оставшихся отпустили. Выделили им одну повозку, еды каждому на три дня, и грамоту, заверенную моей печатью, что сии люди по моему велению отныне свободны, а мулы с повозкой их собственность, мной дарованная. Разумеется весь товар я оставил себе, и теперь Мастер Кайрат, как только у него появлялось свободное время, тщательно сортировал добычу, безжалостно уничтожая специи, и другие вещи, являющиеся запрещенными, откладывая ценное и полезное в облюбованной им крытом возке. Он то и пришел ко мне на третий день, под вечер, неся под мышкой большой фолиант. Я в это время ополаскивался в большой деревянной бочке, на дно которой гмуры, по моей просьбе, кинули несколько горячих камней, поэтому вода была почти горячей. После вечерней тренировки, на которой Трогард в течении двух часов пытался хоть раз меня подловить, самое то отмыть весь пот и пыль, которые превратились в грязь.

Закончив с водными процедурами, как следует растеревшись полотенцем, я пригласил его к небольшому столу, на котором ярко горел магический светильник. С одной стороны от стола стояла небольшая лавка, на которую и сел мой гость, я же уселся на деревянные полати, на которых лежал тюфяк, набитый каким-то сухим мхом. Перечисленные предметы составляли всю обстановку жилища, небольшой пещерки, выданной мне местными жителями во временное пользование.

— Рассказывай, что принес, — нарочито незаинтересованным голосом проговорил я, разливая из стоящего на столе медного чайника по глиняным кружкам горячий взвар на горных травах. Лекарь поддержал мою игру, принял кружку и стал отхлебывать из нее небольшими глотками, делая вид, что раздумывает, с чего бы начать. Первым не выдержал я, залпом допил отвар, и произнес: