Князь ветра

— Ее обнаружил ротмистр Зейдлиц. В тот день он посетил Каменского на дому и, пока горничная ходила докладывать о нем, просмотрел лежавшие в прихожей визитки. Вероятно, вы тоже не брезгуете этим приемом, когда хотите очертить круг знакомств интересующего вас лица. Среди других карточек находилась ваша. Пожалуйста, возьмите ее и прочтите надпись на обороте.

Иван Дмитриевич повиновался. На обратной стороне написано было карандашом: «Вторн. 11-12 ч.».

— Когда Зейдлиц нашел ее, — вновь заговорил Шувалов, — надпись па ней уже была. Тогда он не придал ей значения, но теперь мы не можем не сопоставить это с тем фактом, что Каменский убит вчера, то есть во вторник, между одиннадцатью и двенадцатью часами утра. Если вы по-дрежнему настаиваете, что не были с ним знакомы, извольте объясниться.

Иван Дмитриевич задумался лишь на секунду.

— Поскольку, — начал он, — визитка моя, но надпись на ней сделана не моим почерком, объяснение может быть двояким. Или господин Зейдлиц сознательно ввел вас в заблуждение…

— Исключено. Не путайте моих офицеров со своими агентами.

— …или кто-то ввел в заблуждение господина Зейдлица. Думаю, преступник заранее раздобыл где-то мою визитную карточку и пометил на ней время, на которое планировалось убийство. Затем он нашел случай незаметно подкинуть ее на квартиру Каменского.

— Зачем это ему понадобилось?

— Не сочтите за нескромность, но как сыщик я кое-чего стою. Имело смысл потрудиться, чтобы вывести меня из игры. Убийца решил бросить на меня тень в надежде, что расследование поручат кому-нибудь другому, кого он считает менее опасным противником.

Шувалов усмехнулся:

— В том виде, в каком вы его излагаете, этот план — не человеческого ума дело. Но так и быть, временно я принимаю ваше второе объяснение, хотя не могу исключить и третье.

— Какое?

— Что у вас есть причины скрывать свое знакомство с Каменским.

— Ваше сиятельство, клянусь!…

— Не надо патетики, — покривился Шувалов. — Подождите, сейчас вас проводят к ротмистру Зейдлицу.

Через десять минут Иван Дмитриевич сидел перед человеком никак не старше тридцати, улыбчивым, но невеселым, с той профессиональной доброжелательностью во взгляде, которая ясно говорила, что от этого малого лучше бы держаться подальше.

— Вы, конечно, — сказал Зейдлиц, — хотите знать, почему я заинтересовался вашей визиткой и, скажем так, изъял ее… Мы с вами коллеги, я подумал, что вы были у Каменского в связи с одной историей, очень меня занимающей. После его убийства это представляется мне тем более вероятным.

Повторив ему все, сказанное Шувалову, Иван Дмитриевич спросил:

— А что за история с Каменским? Чем он вызвал ваш интерес?

— Рассказом «Театр теней» из его последней книги.

— У вас есть время следить за литературными новинками? Завидую.

— Просто критики с таким остервенением взялись за эту книжку, что сделали ей рекламу. По-моему, рассказик вам знаком.

— Да, я прочел его буквально вчера.

— Помните имя главного героя?

— Намсарай-гун, кажется.

— Правильно, а прототипа звали Найдан-ван. Гун— княжеский титул всего лишь пятой степени, ван— второй; Этот монгольский князь входил в состав китайского посольства Сюй Чженя, приезжавшего к нам нынче осенью, и был убит в Петербурге.

— Странно, что я, как начальник сыскной полиции, об этом не знаю.

— Ничего странного. Следствие велось по линии Корпуса жандармов. Оно было поручено мне, и я постарался, чтобы инцидент не стал достоянием гласности. Посольская неприкосновенность — дело святое, лишние разговоры тут ни к чему.

— Но почему вы уверены, что этот Найдан-ван — прототип героя Каменского?

— Потому что обстоятельства его гибели загадочны и весьма схожи с описанными в «Театре теней».

— И убийца до сих пор не найден?

— Вы плохо обо мне думаете. Я нашел его почти сразу, хотя хвастать тут особо нечем. Князя убил истопник, служивший при посольской резиденции.

— Что же тут загадочного?

— Видите ли, убийца клялся мне, что в ту ночь к Найдан-вану приходил… Догадываетесь, кто?

— Нет, — не слишком убедительно соврал Иван Дмитриевич. Зейдлиц недоверчиво сощурился:

— Неужели? Вспомните, кого князь ждал в гости к себе.

— А-а, понятно. Пьян был?

— Если вы имеете в виду убийцу Найдан-вана, он в рот не берет спиртного. Более того! При осмотре трупа доктор отметил свежий порез на подушечке безымянного пальца левой руки. Эту деталь внесли в протокол, но в то время я не обратил на нее внимания. Где-то поранился, оцарапался. Мало ли! Жаль, никому тогда не пришло в голову осмотреть письменный прибор на столе. Не сомневаюсь, что кончик пера тоже был в крови.

Из записок Солодовникова