Князь Владимир

– Господи, прими душу мою… Прости, что не успел выполнить твое предначертание… Даже понять его не успел… Прими мою душу с миром и не вини Варяжко. Он не ведает, что творит… Можешь разить меня, Варяжко. Я прощаю тебе невольный грех.

Варяжко то краснел, до бледнел до синевы удавленника. Лицо его было страшно. Наконец он поднялся, сняв колени с груди поверженного князя. Зубы его стучали, руки тряслись.

– Господи, – взмолился он. – Это же убийца невинного Ярополка! Это же убийца брата своего, это ж русский Каин! Вразуми меня, Господи! Или испепели обоих молнией, дабы предстали пред очи твои и ты сам рассудил в своей мудрости, кто прав, кто виноват!

Владимир с трудом собрался с силами, сел. Варяжко в двух шагах стоял на коленях. Глаза были закрыты, из-под плотно сжатых век катились крупные слезы. Меч лежал ближе к Владимиру.

Владимир пошевелил шеей, вытер кровь с лица. Разбитые губы одеревенели, распухшие десны мешали языку.

– Не перекладывай на бога, – сказал он тяжело. – Слышишь, Варяжко? Мы все еще как дети во тьме. Но все это было раньше, в прошлой жизни. Теперь мы начали жить иначе… Нам с тобой особо тяжко, ибо полжизни успели при старых богах… Я натворил немало…

– Ты убийца, – прохрипел Варяжко ненавидяще.

– То был Владимир… А я – Игнатий. Не только по имени, но и по сути своей. Нам страшно, Варяжко, ибо Русь, похоже, будет расколота на христианскую и дохристианскую части. И эта кровавая трещина пройдет через наши сердца и души. И души наших ровесников. Внукам будет проще! Будут рождаться уже при свете… иной веры. У них не будет страшной проблемы выбора.

Владимир поднялся, пошатнулся, ухватился за ствол дерева. Варяжко тоже встал, все еще ненавидящим взглядом растерянно обшаривая его лицо.

Вдруг издали послышался приближающийся топот, треск кустов. Варяжко подхватил меч и прыгнул в кусты. Владимир запахнул разорванную рубашку, пряча нательный крест.

На поляну вынеслись двое телохранителей на храпящих конях. Третьим подскакал встревоженный Тавр:

– Что стряслось?

Гридни спрыгнули, бросились к князю. Владимир отстранился, сказал Тавру нарочито громко:

– Конь споткнулся, я вылетел через голову… Спасибо, Варяжко помог.

– Варяжко? – Руки гридней метнулись к мечам. Тавр пристально смотрел на князя. От него не укрылся нарочито громкий голос, и Владимир понимал, что для Тавра надо будет придумать другое объяснение.

– Варяжко, – подтвердил Владимир. – Он поступил ко мне на службу. Сейчас я послал его в Киев.

Сильные руки помогли взобраться в седло. Он пустил коня шагом, ибо при каждом толчке рана на боку начинала кровоточить. А чтобы не тревожиться за нательный крест, что упрямо выглядывал из лохмотьев, Владимир тайком сорвал его и забросил в кусты.

Если тот бог существует, то живет не в кресте или даже в церкви. А если в церкви, то которая не из бревен, а из ребер.

Глава 37

Дальше охота шла, как и водится, с гвалтом, собачьим лаем, суматохой и неразберихой. Застрелили дюжину оленей, набили кабанов и зайцев, собаки порвали троих загонщиков, и в конце концов, усталые и довольные, отправились обратно.

Владимир кивком услал Тавра беседовать с боярами, крепить и бдить, а сам ехал сумрачный. Веру латинскую принял просто так, чтобы прислушаться к себе, а этот дурень так попался… Или нет? Ведь он, Владимир, говорил с ним искренне! А Варяжко, эта гора мускулов, неожиданно явил, что в нем есть кое-что повыше звериной мощи.

По бокам, чуть приотстав, тряслись в седлах богатыри Рогдай и Мальфред. То бишь уже не Рогдай, а Абдулла! Тоже удивительно для такого здоровяка. Ведь чаще калеки вроде Бориса, выброшенные из жизни, начинают утруждать головы. Сила – уму могила, сила есть – ума не надо…

Вряд ли он был прав, высчитывая, почему Святослав не взял ислам. Дело не в поражении багдадского халифа. Веру выбирают все же не по расчету. Здесь говорит сердце. Иначе как бы укрепилась та же вера Христа, когда была гонима сильными Рима?

А учение Мухаммада… Бахмета, как говорят в народе, быстро и уверенно набирает в русских землях сторонников. Уже целыми весями принимают ислам, уже и в дальних лесах, куда и дорог нет, встретишь охотника-мусульманина.

Кем были арабы до рождения Мухаммада? Крохотные дикие племена, что постоянно дрались друг с другом. Но едва над ними взвилось зеленое знамя пророка, арабы словно обрели другую жизнь. Воспрянули и сами и в другие страны бросились нести свет истины. Да как нести! Сперва отряд Халида взял Хуру, в том же году еще три отряда вторглись в Палестину и Сирию. Сильное ромейское войско было разбито в Вади-Араба и полностью истреблено у Дасина. Дамаск сдался после осады. Новое пятидесятитысячное войско ромеев было наголову разбито арабами, после чего они захватывают другие города, еще через год захвачен Иерусалим, а когда пала и Кесария, то вся Сирия и Палестина оказались в руках арабов.

Другой отряд арабов громил огромные войска иранцев. Арабы вскоре заняли столицу Ирана Ктесифон. Когда же с блеском разгромили остальные войска, то вся территория Ирана и Ирака была захвачена арабами и включена в свой халифат.