Князь Владимир

– Да-а. Ладно, что-нибудь придумаем. Так, а почему босиком? Хотя понятно почему… – мальчик достал пару обычных носков и пару шерстяных, все это натянул на девочку и заставил ее обуться в его ботинки, в которых она и утонула. Да, он маленький, но все же больше семилетней девчонки, а обуви меньшего размера ему не дали. Больше – сколько угодно, а меньше нет. В конце концов, на Базе были уверены, что он будет расти, но никак не уменьшаться, а на такую вот гостью никто не рассчитывал. Вздохнув, Володя укутал ее сначала в платок, потом натянул ей крутку и снова подвязал рукава, надел ей шерстяную шапочку. В таком виде и вынес на улицу, поскольку несчастный ребенок в этом наряде не смог сделать и шага. Вот еще головная боль – во что ее тут одевать? А платье мало того, что не высохло, так еще и изорвано все, как и ее теплая зимняя курточка. Не рассчитывал никто, что в этих вещах будут по лесу бегать.

Девочка вертелась на руках как юла, пытаясь все рассмотреть вокруг. Володя с трудом донес ее до кухни, где в плите уже вовсю горел огонь, двойные же стенки купола с прослойкой из воздуха хорошо удерживали тепло. Мальчик снял с нежданной гостьи теплую куртку, а вот платок разматывать не стал и с облегчением усадил ее на стул.

– Сиди.

– А где мама?

Мальчик замер. По правде говоря, он надеялся, что этот вопрос возникнет позже. Его теперешних знаний языка не хватит, чтобы все объяснить и утешить. Но и не отвечать нельзя. Он вздохнул, пододвинул второй стул и сел рядом, пытаясь подобрать нужные слова, но словарного запаса категорически не хватало. Он сердито махнул рукой, встал и вытащил из шкафа сумку, которая была у женщины, положил ее на стол и сел рядом.

Девочка растерянно потрогала ее.

– Мамина…

– Я не успел спасти… Волки… Она защитила тебя…

Слова «волк» в его словарном запасе не было и пришлось назвать зверя по-русски, изобразив зверя.

– Волки? – переспросила девочка.

Не уверенный, что правильно понял, мальчик кивнул.

– Ее нет больше, – пробормотал Володя, понимая, что говорит не так и не то, но не в силах сказать что-то другого – всё-таки простое наблюдение за поведением людей давала мало информации по языку. Точнее слов-то он уже выучил много, а вот их перевода не знал, не мог еще соотнести слово и следующее за ним действие. О чем-то догадывался, о чем-то подсказывал лингвоанализатор. В результате словарный запас из трехсот слов – разговор на уровне племени тумбо-юмбо вести можно, а вот рассказать о чем-то значимом нет.

Девочка затихла, сжавшись на стуле. Мальчик обнял ее за плечи и прижал к себе.

– У меня тоже нет мамы… и папы.

Ребенок вдруг прижался к нему и заревел. Володя плакать не мешал, ласково поглаживая девочку по голове. Наконец она затихла, но отстраняться не стала – сидела, хлюпая носом, но не пыталась бежать. И то слава богу, мальчик опасался гораздо худшей реакции, а объяснить он ничего не смог.

– А ты кто? – вдруг спросила она.

– Прохожий, – только и смог ответить со своим знанием языка.

Девочка слабо улыбнулась, похоже, сам того не зная, он сказал что-то очень веселое.

– А сейчас мы будем кушать, – попытался объяснить он путая русские слова и местные. Девочка, похоже, поняла и недоуменно огляделась, спрыгнула со стула и подошла к плите. Володя облегченно вздохнул, радуясь детской непосредственности: увидела новое и о слезах забыла и о смерти матери. Понятно, что об этом она будет еще вспоминать, но сейчас новая и необычная обстановка вокруг завладела ею целиком.

Мальчик достал перловку, залил в котелок воду и поставил его на плиту, закрыв отверстие конфорке, подбросил дров, закрыл дверку и прислушался в гудению, раздавшееся из плиты… и еле успел перехватить руку неугомонной девчонки, которой захотелось потрогать вытяжную трубу. Она хоть и была сделана из огнеупорного пластика, но нагревалась ничуть не хуже железной.

– Бо-бо. Больно будет. – Володя жестами изобразил, что будет, если кто-то попытается дотронуться до трубы: протянул руку, сделал вид, что дотронулся и запрыгал, тряся рукой, якобы от боли. Девочка расхохоталась, захлопала в ладоши, Володя же обиделся, он что, тут клоуна изображает? Но тут же обругал себя, нашел на кого обижаться. И кто тут старший в этом случае? Однако эта девчонка по своему вредному характеру очень уж напоминала его сестру, с которой он дрался чуть ли не больше. Чем с мальчишками в школе… еще в том счастливое время, когда он ходил в обычную школу и у него были родители и была сестра.

Непонятно каким образом, но девочка уловила изменение настроение своего собеседника, подошла к нему и заглянула в лицо.

– Что-то случилось?

– Ничего… – И опять ведь не расскажешь того, что хотелось. – Давай кушать.