Князь Владимир Старинов (часть 2, гл. 1-29, черновик)

«Твои люди»… Хм… Володя задумчиво крутил травинку, ведя коня на поводу. А ведь с точки зрения всех местных законов они и правда мои люди. Он их освободил, он их взял под свое командование, когда все остальные отказались.

– Обзаводишься армией?

– Что, милорд? – к мальчику подъехал один из солдат охраны, полагая, что обращаются к нему.

– Нет-нет, ничего. Просто задумался.

– Милорд! – Перед Володей встал на дыбы конь и мальчик испуганно отпрянул, потом обругал Джерома. Тот торопливо извинился. – Милорд, я просто торопился сообщить вам, что приказ выполнен.

– Что?

– Я про паруса…

– А-а-а. Хорошо. Много?

– Ну я прикинул сколько нам нужно, взял с запасом. Коптильни трудились много. Людей предупредил, они болтать не будут.

– Да пусть болтают. Думаешь удастся скрыть это все от горожан? Главное чтобы за город не выбралось. Потому надо бы усилить патрули в бухте и в городе. Ночью никаких передвижений.

– Крейс давно уже бесится от этого, – хмыкнул Джером. – Его этим комендантским часом совсем прижали. У него ж основное время работы ночью.

– Проблемы Крейса меня не волнуют. Что с лодками?

– Отбираю подходящие. Те, что отобрал уже начали смолить.

– Хорошо, продолжай работать.

– Мне вопросы задают… те люди. Которым я не могу не ответить.

– Роухен и Розен? Отсылах их ко мне.

– Еще Лиром.

– Этого тоже ко мне шли. Чего с ними беседуешь? А вообще… ну придумай что. Скажи жертвы водному богу готовим, чтобы вызвать шторм и разметать вражеский десант.

Джером на секунду задумался, потом расхохотался.

– До такого я не додумался. Хорошая идея. Милорд. В таком случае я в порт.

Володя проводил умчавшегося Джерома и покачал головой. Вот кого надо было отправлять к родезцам. Этот бы задурил бы им головы как никто. Одна проблема – он слишком много знает про оборону и планы. Если он попадется – все планы отправятся псу под хвост.

Вернувшись к Осторну, Володя обнаружил, что в доме почти никого нет, только слуги. Оказались. Что купец с женой и детьми отправились на рынок… Нашли время.

В своей комнате Володя плюхнулся на кровать, тренькнула струна на гитаре. Мальчик наклонился и достал ее из-под кровати, пытаясь вспомнить, откуда она здесь. Он сам принес или кто-то из слуг из дома забрал? Не вспомнил и махнул рукой – какая разница. Задумчиво провел по струнам… Давно не играл. С делами совсем забыл про гитару. Сделал перебор… нахмурился и оглядел маленькую комнату, которая совершенно глушила звук. Взял гитару и вышел на улицу, устроился на скамейке в небольшой беседке и опять заиграл, не задумываясь. Просто перебирал струны, плетя мелодию словно кружева. Неважно какой аккорд и какая нота, лишь бы звучало в лад – этакий мелодичный хаос. Потом замолчал, зажав струны и вдруг решительно ударил по ним…

Добром и словом другу помоги

И лишь когда грозят ему враги

Ты можешь силу духа и руки

Вложить свой гнев в удары и броски

Свое непревзойденное оружие

С тобой соединим и победим

Насилье точит сталь

Но сталь его не вечна

А ты душою крепче стали стань

Когда чиста душа,

А цели человечны

Рука крошит отточенную сталь

Гордится зло могуществом своим

И тем, что большинство смирилось с ним,

Но разве мы с тобой себе простим,

Когда мы злу урока не дадим

Свое непревзойденное оружие

Для подвига готовь и береги.

Всегда и всюду жертву защити

Поверженного в схватке пощади

Достиг победы снова к ней иди

Важнее прошлой та, что впереди

Свое непревзойденное оружие

Носи в своей груди и пой в пути [1].

Песня не очень подходила под гитару, но Володя постарался все же максимально приблизить аранжировку к оригиналу. Все равно не совсем верное звучание, все-таки ударных не хватает. Нет, это песня определенно не для гитары. Чтобы такое более удачное… и под настроение… рыцарское… Хм…

Володя хмыкнул. Рыцарь с ржавыми шпорами.

Лечу, ни пуха, ни пера,

Лечу, ни пуха, ни пера,

Я вам признаюсь честно,

Что эта странная игра,

Что эта странная игра,

Ужасно интересна.

Воображать, что ты герой,

Добившийся успеха.

Пусть это все зовут игрой -

Мне это не помеха.

Пускай победы нелегки,

Пускай победы нелегки,

Но такова работа.

Пускай хохочут дураки,

Пускай хохочут дураки,

Глумясь над Дон Кихотом.

Их сам оставит в дураках,

Насмешек всех сильнее.

И он прославится в веках,

Восславив Дульсинею [2].

Да уж, герой… Хотя может и станет, если Тортон все-таки удастся отстоять. Сложат легенды о чужеземной князя…

Позади раздалось хлопанье. Володя резко обернулся. Там, усевшись на траву, удобно расположились Аливия с братом.

– И давно вы тут?

– С того момент, как вы играли какую-то странную мелодию, милорд.

– Володь, а ты мне раньше эти песни не пел. И знаешь, я почти все-все поняли, давай продолжим учить твой язык? Мне он нравится. И кто такая Дульсинея, которую ты восславлял? – В голосе девочки послышались ревнивые нотки. – Она была твоя невеста на родине, да?

Мальчик расхохотался.

– Потише, стрекоза. Я же не успею на все сразу ответить. А насчет Дульсинеи можешь не переживать, эта почтенная дама невеста одного благородного рыцаря, который отправился в путь, чтобы восславить ее имя побеждая врагов.