Князь. Война магов

В огородах, между капустными грядами и огуречными клетями, тянулись на вкопанных рогатинах серые нитяные сети, возле которых колдовали с челноками и тугими клубками бабы в завязанных на затылке платках и седобородые старцы. Видать, чинили дыры. Еще здесь имелись длинные навесы для лодок, снастей и сохнущей рыбы, амбары для соли, пряностей и улова, повсюду витал неистребимый рыбный запах. А вот чего не было – так это постоялых дворов. Со стороны рыбацкой слободы гости в город не прибывали – никто здесь пристанища для путников и не держал. Пришлось князю с холопом на своих двоих отмахать почти две версты, прежде чем под ногами вместо сухой глины звонко загудела дубовая деревянная мостовая.

– А вот и постоялый двор, – указал Андрей на вывеску с кроватью, на которой отдыхал под полусползшим одеялом свиной окорок. – Давай здесь и остановимся, чтобы зря ноги не топтать. Думаю, у хозяина найдется пара лошадей, чтобы завтра по городу поездить…

Как это всегда бывает в городах, двор оказался тесным – десяток телег меж воротами поместится, самое большее. Зато все строения, даже конюшня и амбар, стояли на подклетях, имели два этажа и высокие чердаки, уже плотно забитые сеном. Сам дом с узкими, забранными слюдой окнами, был и вовсе в три жилья, не считая подклети.

Дверь с высокого крыльца вела в трапезную, заставленную дощатыми столами и скамьями вдоль них. Здесь было почти пусто: человек пять обедало, не более. Зато все – богатые купцы в суконных кафтанах. Пуговицы сверкали отблесками самоцветов, из-под воротов выглядывали атласные и шелковые рубахи, на пальцах желтели тяжелые перстни. Похоже, выбор свой путники сделали удачно, средь голытьбы сидеть не придется.

– Хозяин, комнаты достойные для князя есть у тебя али все светелки тесные? – грозно рыкнул Пахом. – Где ты бродишь, хозяин, когда гости на пороге стоят?

– В отъезде ныне хозяин, – откинув полог проема напротив, выскользнул в трапезную служка в янтарно-желтой длинной рубахе, перепоясанной наборным костяным ремешком, в синих шароварах и мягких войлочных туфлях. – Но гость любой в его доме завсегда будет сыт и доволен. Палаты есть боярские и княжеские, светелки на одну ночь для отдыха. Слуг в людской, сколь пожелаете, без платы пристроить можем.

– Княжеские палаты, княжеские, – кивнул Андрей. – Но коли не понравятся, плетью выдеру! Завтра нам двух скакунов добрых на весь день пусть оседлают, а сегодня обед добрый в светелку доставь, после поста разговеться. Вчера, я так счел, Успенский пост закончился.

– Вчера, батюшка князь, вчера, – поклонился служка. – А за светелку не беспокойся, самого государя достойна, никто досель не жаловался. Борщ есть горячий и вчерашний, щи вчерашние, студень телячий, гусь в лотках и на пару, поросенка целиком запечь…

– Поросенка, – с ходу выбрал Андрей.

– Вино хлебное, немецкое, греческое?

– Греческое.

– Сей же час сготовим. – Служка отступил: – Эй, Данилка! Гостей дорогих в светелку угловую на третьем жилье проводи. С окном на реку да на детинец Софийский. И проверь, как ставни на ночь запираются, дабы хлопот у князя не случилось.

Андрей сразу поверил, что комната будет достойной. Это был первый случай в его здешней жизни, чтобы на постоялом дворе кто-то озаботился не только столом и постелью, но и видом из окна.

Он оказался прав. Светелка была втрое больше обычных, к тому же разделена занавесью надвое. В закутке перед дверью располагались стол, две узкие постели, сундук. В большей части комнаты имелась еще одна «койка» – широченная трехспальная перина. Напротив нее возвышался шкаф из красного дерева с резными дверцами, подпираемый с двух сторон окованными железом сундуками. Ближе к окну стоял пюпитр, на полочке под которым покоились две книжонки в тонком кожаном переплете. Из открытого углового окна и вправду открывался вид на верхний край кремлевской стены на том берегу и золотые купола, что венчали собор с красными стенами. Верхний этаж постоялого двора поднимался заметно выше всех прочих крыш. Данилка – рыжий курчавый мальчонка лет десяти – деловито бренькал накидным крючком, закрывал и открывал одну из слюдяных створок.

– Оставь окно в покое, – попросил Андрей, выискивая в поясной сумке серебряную чешуйку. – И так вижу, что стараешься. Найди мне лучше, где подворье князя Старицкого находится.

– А чего его искать, господин? – Мальчонка, отпрянув от окна, ловко перехватил из пальцев монету. – В конце Ильиной улицы Старицкие хоромы, за храмом Спаса Преображения. Аккурат напротив архиепископского двора. Токмо епископ еще строится, а княжеское подворье уж ветшать начало. Черное все от времени.

– Стой! А колокола в Новагороде где льют?

– То в монастырях, с владычего благословения, литейщики трудятся. На Синичкиной горе, например. Али на Ковалевском крае, за Неверевым концом.

– Молодец, – пригладил его кудри Зверев. – Беги, с поросенком стряпуху поторопи. Голодные мы. А вино можно прямо сейчас нести.

– Ильину улицу я знаю, – сообщил холоп, едва закрылась дверь за мальчишкой. – Но зачем тебе монастыри, княже?