Князь Вольдемар Старинов. Дилогия

— Не знаю, Раймонд… Я никогда такой жизнью не жил… хотя всегда о ней мечтал. Именно о такой. Тихий небольшой домик, вокруг тишина и никаких тебе волнений и тревог. Вопрос спорный и праздный.

— А сейчас ты уже герцог.

— Для меня и герцога много. Но если я им стал, то… Делай что должно, а там будь, что будет. Никогда раньше не понимал смысла этой фразы. И, возможно, ты прав. Раймонд, чтобы защитить тех, кто мне дорог, я буду воевать даже с твоим королём, как бы его ни уважал.

Раймонд поднялся и развёл руками, Володя удивлённо посмотрел на него, потом резко обернулся.

— И давно вы тут стоите? — с досадой поинтересовался он, сердясь больше на самого себя.

— Давно, чтобы услышать весь занимательный разговор, — невозмутимо отозвался Танзани.

— А как насчёт подслушивания чужих разговоров?

— Мне по должности можно. А жизнь меня научила быть циником намного раньше, чем вас… милорд. И не надо пытаться казаться хуже, чем ты есть. — Танзани отсалютовал своей кружкой и вернулся к послам.

Раймонд хмыкнул, потом достал небольшой мешочек, развязал и достал оттуда перстень с рубином.

— Я слышал, что сегодня у тебя день рождения… хотел оружие подарить, но вспомнил о твоём… по сравнению с ним любое другое обычная железка. Извини, но что-то более оригинальное подыскать не было времени.

Володя на миг задумался, потом протянул руку — от чистого сердца же предлагают.

— Спасибо. — Перстень великоват, но когда-нибудь может и подойдёт.

— Ладно, пойду я. Вижу, что рука беспокоит.

— Немного, — не стал скрывать Володя. — Думаю ещё пробуду здесь сколько необходимо и пойду отдыхать.

Пир по случаю заключения мира продолжался ещё несколько дней после чего армия герцога Нарского вместе с послами Октона отправилась в обратный путь, получив в дорогу необходимое количество продовольствия. С гибелью Игрнда корвийцы лишились легитимного повода на вмешательство в дела герцогства, да и сам король Октон охладел к этой идее после того, как Танзани намекнул в одном из писем, что у того тоже есть проблемные вассалы, которых могут поддержать другие страны.

Поддержат или нет, бабка надвое сказала, но осторожный Октон задумался. Герцог Нарский тоже после всех событий не горел желанием продолжать игру, к которой с самого начала не питал никаких тёплых чувств. Только слухи о причастности герцога к убийству в замке подтолкнули его к действию. Хотя сколько Володя не встречался с герцогом, тот ни разу не упомянул тут инцидент. То ли сам пришёл к выводу, что там было всё не так просто и очевидно, то ли после поражения счёл за лучшее об этом «забыть». Но скорее всего, к чему склонялся и Танзани, ему не было никакого дела до тех людей и он просто воспользовался ситуацией, что бы успокоить честь, которая не позволяла без причины вторгаться во владению другого благородного. По большему счёту в такой резне по местным меркам не было ничего экстраординарного, встречалось и не такое, просто многим оказалось выгодным раздуть тот случай, вот и пошли гулять рассказы о жестокости и беспринципности нового герцога, не пожалевшим даже невинных младенцев.

Локхерцы задержались ещё на три дня, в основном из-за необходимости решить судьбу переданных мятежников. На этот раз никакого снисхождения не было. Сам бы Володя может и предложил бы обычные условия, но уже всё громче и громче преданные благородные, а также сподвижники требовали для себя наград. И не считаться с этим Володя не мог, потому вместе с кнутом следовали и пряники для своих, которые получали освободившиеся баронства и тирства, а князь преданных сторонников, понимающих, что их положение зависит от нового герцога. Бывшие владельцы получали простой выбор между плахой и службой королю для искупления вины. Единственное послабление, которое сделал им Володя — они получали пять процентов доходов со своих бывших владений в течении трёх лет, а те, кто имел семьи — пять процентов. Не сказать, что это обрадовало новых владельцев, но и протестовать они не стали. Во-первых, суммы не очень большие по сравнению с основным доходом, а во-вторых, многие из новых владельцев бывшие безземельные и младшие сыновья, которым до этого не светило вообще ничего, так что они согласились бы и на более невыгодные условия. Те же мятежники, которые были в списке короля отправлялись в столицу под надёжной охраной. С ними отправились и часть гвардейцев. Танзани задержался, чтобы лично препроводить к королю мятежного бывшего герцога, а тот находился под охраной в замке.

Когда эти не очень приятные обязанности были сделаны армия отправилась в обратный путь. С ней двигалось и забальзамированное тело Игранда. Танзани, несмотря на явно заметное неодобрение, не возражал.

Двигались неторопливо, по дороге проходя мимо различных замок и городов, приводя к присяге магистрат и благородных. Желающих оказать сопротивление новому герцогу больше не находилось — известия намного обгоняли армию и сейчас до самый упёртых дошло, что дальнейшее сопротивление чревато разными неприятностями. Да и слухи о произошедшем в замке графа Иртинского помогали принять правильное решение.