Князь-волхв

— Это будет непросто, — ответил Совершенномудрый. — Я отправлю тебя в закатные земли, но я не смогу проложить Тропу прямо в замок, где хранится Черная Кость. Крепость защищена от магического вмешательства извне. Собственно, поэтому мне и понадобился помощник. Тебе придется пробираться туда самому.

— Как я найду замок идзинов? — спросил Итиро.

— Сойдя с Тропы, ты будешь идти прямо и только прямо, пока не выйдешь к большой дороге. Она приведет тебя к цели. Но помни: крепость и подступы к ней хорошо охраняются. У идзинского тэнно-сёгуна немало преданных самураев и верных слуг, а его замок способен отразить нападение большого войска. Однако там, где не пройдет армия, проскользнет опытный синоби. Ты должен использовать все свое умение. Проникни в крепость, найди Кость, выкради ее и принести мне. Не останавливайся ни перед чем. Не думай ни о чужих жизнях, ни о своей. Черная Кость идзинов должна быть у меня. Если не справишься — лучше убей себя сам. Сразу.

Итиро склонил голову — соглашаясь и принимая условия.

— После того как ты покинешь Темную Тропу, я буду с тобой, — добавил Совершенномудрый. — Недолго, некоторое время…

— Со мной? — удивленно поднял глаза Итиро. — Мы отправимся по Тропе вдвоем?

— Нет, но Тропа позволит нам поддерживать связь. Сейчас я ничего не могу рассказать об идзинской крепости, в которую тебе нужно войти. Я не знаю даже, в каком месте замка спрятана Кость. Но если на расстоянии дневного перехода от Тропы ты сумеешь пленить какого-нибудь идзина из цитадели, я сделаю так, чтобы его знания о замке стали твоими. Это облегчит твою задачу. Тебе нужно будет только посмотреть пленнику в глаза. Все остальное сделаю я. Как — это пусть тебя не интересует.

Итиро кивнул. В самом деле, соваться в чужую крепость, о которой ничего толком не известно, — слишком опасно. Даже для лучшего генина клана. И если ямабуси способен оказать хоть какую-то помощь в далеких закатных землях, неразумно было бы ею не воспользоваться. Ну а все прочее… Действительно, разве должно прочее интересовать Итиро?

— Возле замка наша связь прервется, — продолжал «спящий», — ибо там даже намек на присутствие моей магии выдаст тебя. Там ты сможешь рассчитывать только на себя. Связь возобновится, когда ты вернешься на Тропу.

Итиро не возражал. Его мысли сейчас занимало другое. И это не осталось незамеченным.

— Я вижу, тебя мучает какой-то вопрос, — вновь послышался голос ямабуси. — Если он внушает тебе сомнения, лучше задай его сразу. Сомнений в твоей душе быть не должно.

— Откуда Совершенномудрому ведомо, что именно в этой стране и в этой крепости надлежит искать Черную Кость? — не сразу, но все же осмелился спросить Итиро. Осторожно и почтительно.

Раз уж позволено…

— Магическое тэнгэ-цу — умение видеть и познавать главное сквозь предметы и расстояния. — В трепещущем колдовском мареве шевельнулись плечи размытой человеческой фигуры.

— Но если идзинская крепость защищена от магического вмешательства извне…

— В том-то и дело, что извне, — перебил Итиро Совершенномудрый. — Но в Черной Кости сокрыта столь великая мощь, какую не укрыть ни за одним колдовским щитом. Мир непременно почувствует силу Кости, даже если будет высвобождена малая ее толика. Ощутит эту силу и тот, кто умеет чувствовать мир. А идзины в последнее время используют Кость очень часто — непозволительно часто, так часто, что мир сотрясается и утрачивает спокойствие. Ты удовлетворен таким объяснением?

Итиро кивнул еще раз.

— Не беспокойся, — снова заговорил ямабуси, — я отправляю тебя туда, где есть то, что нужно мне и что должен забрать ты. Приготовь оружие, к которому привык, а я подготовлю одежду, которая укроет тебя и не вызовет подозрений у идзинов.

… Воспоминания, вытягиваемые из него горбатым колдуном, становились смутными и путаными. Итиро чувствовал, как сам становится частью собственных воспоминаний, как постепенно и без остатка растворяется в них.

Немигающие, требовательные и всепроникающие глаза идзинского онмьёдзи постепенно таяли за багровой дымкой. Теперь уже не черная смоль колдовских зрачков, а этот багрянец заслонял мир. И трудно было оставаться в этом мире.

И в этом теле.

И кажется, кончалось. Все. Навсегда.

Итиро улыбнулся, раздвигая губы, не в силах более удерживать собственную кровь в переполненном желудке. Горячая и солоноватая, она устремилась наружу. Вместе с душой, которой стало тесно в липкой кровавой ванне.

Глава 8

— Княже! — вскинулся Тимофей. — Кровь!

Сначала тонкие красные ниточки появились в уголках дрогнувших губ, потом заструились сильнее — по подбородку вмурованного в камень человека, по шее, по валунам. Потом губы разжались. И тут уж хлынуло по-настоящему. Густое, темное… Слабая улыбка полонянина стала похожей на глубокую резаную рану.

Видимо, тяжелые глыбы все же раздавили нутро бесермена. Камень смял потроха. Или это хитрость какая-то? Нет, на хитрость не похоже. Желтое лицо чужеземца стремительно бледнело. Узкие глаза с неестественно расширенными зрачками мутнели.