Князь Воротынский

Малая часть Сторожевого полка тоже продолжала перестрелку с крымцами, все делая так, словно противостоял разбойной рати целый полк, сам же полк не знал, что оказался в полной изоляции, что Серпухов давно обойден крымцами, а князь Воротынский специально не посылал к оборонявшимся связных, чтобы, не дай Бог, не попали бы те в руки татарские. Лишь к исходу дня воеводы на свой страх и риск отпятились от Оки и укрылись за стенами Высоцкого монастыря, и крымцы осадили его. Сил на то, чтобы окольцевать и Серпухов, у них не доставало, им было впору сдерживать вылазки из монастыря. Хану же своему они доносили (один из таких гонцов был перехвачен и под пытками признался, что именно он должен был сообщить хану), что плотно окружили крупные силы русских и не выпускают их из крепости. На это и рассчитывал Воротынский, не спешивший покидать своей ставки, где ежегодно сиживали главные воеводы окской рати.

Только поздно вечером он выехал в скрытый стан Большого полка, повелев своей дружине и отобранным порубежникам из казаков и детей боярских, чтобы те перекрывали все дороги наглухо.

– Излавливать всех лазутчиков крымских и доставлять их ко мне.

В прежней ставке он оставил несколько порубежных воевод, дабы они принимали от станиц и лазутных дозоров донесения и переправляли ему лишь с теми, кому доверяют как самим себе. Только эти воеводы знали, когда и в каком месте будет находиться главный воевода. Это, конечно же, замедляло поступление свежих вестей, но пока еще пару суток с этим можно было мириться. Пока важно другое: пусть без сомнения крымцы двигаются по Серпуховской дороге. До самой до Пахры.

На следующее утро Большой полк наконец-то выступил, присоединяя к себе по пути полки Левой и Правой руки, который почти не поредел в первой стычке с татарами. Ратники поняли, что воеводы их хитрят, что главная сеча еще впереди, ждали ее и были готовы сложить головы без сожаления и страха ради отчизны своей, и только их воевода Шереметев был подавлен. Он никак не мог перебороть себя, ему представлялось, что обесчестил он свое доброе имя бегством. Жалел он и саадак – славный трофей славной победы. И даже добрый совет князя Воротынского: «Не куксись. Ты честно послужил деду», не подействовал на него.

Ничто не обременяло русские ратные полки, ни обоз с гуляй-городом, ни пушки, ни Ертоул, те шли своими дорогами под село Молоди, а вели их бояре князя Воротынского к выбранному княжеским боярином Никифором Двужил ом месту. Для них главным было поспеть на место к сроку и сохранить в тайности свое движение. Для этого им были выделены проводники, хорошо знающие лесные дороги, и по доброй сотне порубежников к каждой колонне, чтобы ловить возможных перебежчиков и ханских лазутчиков, если те вдруг появятся.

Особняком ото всех шел Передовой полк. Полк опричный. Тоже без обоза и пушек. Шел несколькими колоннами, чтобы, объединившись возле Пахры, ударить неожиданно по крымцам, когда те вынуждены будут скучиться перед переправой.

Девлет-Гирей у Пахры приостановился на пятый день после переправы через Оку. Времени оказалось больше чем по горло, чтобы все задуманное Михаилом Воротынским осуществить. К тому же все его соратники действовали четко и быстро. Едва лишь замыкающие части крымской рати миновали Молоди, как тут же на высоте, которую определил Никифор Двужил для гуляй-города, появился Ертоул с посохой и застучали топоры, завизжали двуручные пилы. Не заставил долго себя ждать и сам обоз с гуляй-городом. Когда же к условленному месту подошли главные силы окской рати, гуляй-город крепко, будто вросший в землю, стоял многоверстной стеной, непробиваемой для стрел.

Сам князь Михаил Воротынский лично объехал гуляй-город по внешнему обводу. Прежде он уже побывал здесь с Никифором Двужилом и согласился с его выбором, но только теперь, когда встала на холме перевозная крепость, он окончательно убедился, что лучшего места от самого Серпухова найти невозможно. Впереди – верстовое покосное поле, окаймленное густым лесом, который как бы взбирается на водоспуск, довольно крутой, возвышающийся над полем саженей на сто; гребень этот в том месте, где поставлен гуляй-город, как бы пучится высоким холмом. За водоспуском – вековые дебри с сырыми, заросшими лещиной оврагами. Два из них подходили почти вплотную к стенам гуляй-города. Напротив них и определены были въездные ворота.

Обойти стремительной конной лавой крепость просто невозможно, остается одно – бить в лоб, а здесь вся огненная мощь. Здесь, перед гуляем, все крупные деревья спилены, оставлен лишь редкий подлесок, который не укроет атакующих ни от дроби, ни от стрел, но который в сочетании с триболами нарушит стройность атаки, собьет ее стремительность. Против же обходных маневров, к которым татары, если, конечно, решат разгромить русскую рать, обязательно прибегнут, можно по оврагам посадить крепкие засады. Но об этом не сиюминутная забота. Сейчас важно татар науськать.

Позвав Фрола Фролова, Михаил Воротынский повелел ему:

– Скачи к князю Андрею. Скажи ему: с Богом.