Княжа булава

— О, а клиент-то оклемался. — Виктор Сергеевич узнал парня, это был один из тех, что приходили в квартиру, в ту ночь, когда они дежурили с Люком. Он хорошо помнил, чьи это были люди и от этого воспоминания легче не стало.

На окрик поднялись из-за стола и игроки, они подошли к Позднякову, склонившись над ним. Виктору Сергеевичу стало ещё страшнее, это был второй из парочки, кажется, его звали Колян, и ни кто иной, как его старый знакомый, он даже кличку его вспомнил, «Крыша», воде по фамилии Крышаков.

— Что Витя, очухался? — Спросил его «Крыша», — поговорим?

— Мне бы в туалет, — выдавил из себя Поздняков.

Крышаков, он здесь, по всей видимости, был главным, склонив голову, присмотрелся к Виктору Сергеевичу, наверное, размышлял, вести его или нет, потом всё-таки решил вести.

— Отведи его, — приказал он Коляну, — а то ещё обгадит нам здесь всё, да смотри, чтобы не сбежал.

— Куда ему, вон еле дышит.

— Меньше трепись, а больше делай, — прикрикнул «Крыша» на Коляна.

Тот, на этот раз, молча, развязал Позднякову ноги, поднял и подтолкнул вперёд.

— Шагай, вон там лестница, а наверху справа сразу клозет, да не балуй мне, пришибу.

Виктор Сергеевич поковылял в указанном направлении, затёкшая нога начала отходить, словно миллионы иголок впились в неё, он с трудом передвигался даже по ровному полу, а тут ещё и наверх идти. Подъём по лестнице дался с трудом, но он его преодолел, боль отпускала, тело отходило от неудобной позы, туалет действительно оказался возле самой лестницы, Колян открыл двери и пропустил Позднякова. Тот вошёл и встал возле унитаза, немого постоял, потом посмотрел на сопровождающего.

— Чего ты на меня вылупился? — Непонимающе спросил тот.

— Предлагаю тебе одно из двух, либо развяжи мне руки, либо расстёгивай ширинка, ну и дальше ты сам знаешь, что делать.

— Ты, чё совсем оборзел! — Вспылил Колян, но быстро сообразил, что ему действительно придётся сделать, что-то одно, выбрал более приемлемый для себя вариант, развязал Позднякова. Тот не пошевелился и вновь посмотрел на конвоира. — Чего тебе ещё?

— Двери закрой.

— Обойдёшься. Что никогда общественными сортирами не пользовался? Давай делай свои дела и пошли вниз.

Ничего не поделать, пришлось оправляться прилюдно, надежда на то, что его оставят одного в туалете, он сможет закрыться и сбежать через окно, как это обычно бывает в кино, растаяла. Он сделал всё необходимое, вымыл руки и вышел из туалета, огляделся по сторонам. Из глубины коридора на него смотрела пожилая женщина с грустными глазами.

— Нечего глазеть, не в музее, — одёрнул его Колян, шагай вниз, подтолкнул он Позднякова, — а ты иди своими делами занимайся, чего встала как столб, — прикрикнул он на женщину.

«Интересно кто это, и почему она так грустно на меня посмотрела? — думал Виктор Сергеевич, пока спускался в подвал». Но как только он вошёл в подвал сразу понял, о чём грустила женщина. Стол, стоявший по центру, был сдвинут в сторону, на его месте стоял табурет. Настольная лампа была направлена строго на то место, где предполагалось посадить Позднякова, кроме этого в углу он заметил вмонтированный в потолок блок, с перекинутой верёвкой, Виктору Сергеевичу стало очень грустно и страшно.

— Ну, что Витя, присаживайся, поговорим по душам, — обратился к нему Крышаков, — давненько мы с тобой не общались, помниться ты был сговорчивым парнем.

— О чём мне с тобой говорить?

— Ну как о чём? Тем-то много интересных, поговорим о твоих доходах, о том, как ты будешь ими делиться, но самое главное поговорим о том предмете, который ты никак не хочешь отдавать.

— А что о нём говорить? Нет его, и не было никогда, миф это.

— Витя, ты меня, наверное, не понимаешь. Пока я говорю с тобой по-хорошему, тихо, так, ласково, но ведь могу и поменять тон.

— Да, хоть меняй, хоть не меняй, — стоял на своём Поздняков, — от этого предмет не появится. Не слышал я ещё, что бы мысли материализовывались, разве, что в Библии про это написано, да ведь я не Господь Бог, на такое не способен.

— Значит, ты не понимаешь, меня, что же придётся с тобой иначе работать. Колян начинай.

В тот же момент сильный удар в голову сбил Виктора Сергеевича с табурета на пол, после чего на него обрушилась серия ударов норами, и сознание вновь померкло.

Очнулся Поздняков в луже воды, тело болело, голова слегка кружилась, его подняли и посадили вновь на табурет.

— Живой, ты смотри, я думал, ты его совсем кончил, — ласково произнёс Крышаков, — ты Колян в следующий раз осторожнее, всё-таки человек в возрасте, нам его труп не нужен, нам нужен предмет, который он никак не хочет отдавать. Ну что мил человек, — обратился он на этот раз к Виктору Сергеевичу. Будем теперь говорить, или продолжим?

— Я ничего не понимаю, что ты от меня хочешь, — заплетающимся языком ответил Поздняков. — Вон они искали, и ничего не нашли, — он кивнул в сторону Коляна.