Княже мой, княже

Мадам Фузур кивнула.

- Я слышала, вы редко появляетесь в клубе?..

- Ну почему же… - протянул Эван, - я провёл там два вечера. А теперь вот решил осмотреть и ваш дом. Надеюсь, у вас в самом деле есть что-то, чего в других местных заведениях нет.

- Само собой, - мадам Фузур натянуто улыбнулась, понимая, что дальнейшие расспросы невозможны, - скажите, вы сегодня предпочитаете розы или ирисы? Если ирисы, то вас проводят в голубую гостиную.

- Сегодня я хотел бы посмотреть ваши ирисы. И… - Эван постучал пальцами по столу. – Можете не беспокоить всех. Мне нужен брюнет. Стройный молодой брюнет.

Мадам Фузур поднялась и снова присела в реверансе.

- Пять минут. К вам подойдут.

В самом деле, раньше, чем Эван успел опустошить предложенный ему стакан виски, к столику снова приблизился стюард и с поклоном сообщил:

- Вас ждут.

Эван залпом осушил бокал и, поднявшись, последовал за ним.

Они миновали ещё одну лестницу и оказались ещё в одном салоне, тоже украшенном картинами и обставленном богатой мебелью: мягкими диванами и низкими креслами. Здесь пахло розами, и воздух показался Эвану слишком тяжёлым.

В комнате - у окна, у камина, обнимая собой фальшивые колонны, стояли, сидели на подлокотниках диванов и полулежали в креслах, раскинув ноги или, наоборот, скрестив их, юноши всех известных Эвану рас. Здесь были и типичные корсиканцы с их чёрными волосами и жарким взглядом, и азиаты всех мастей с раскосыми глазами, нежными лицами и узкими плечами, и юный араб с густыми чёрными ресницами, с тенью обиды смотревший на своего гостя и в то же время не скрывавший своего желания познакомиться с ним поближе, краснокожие дикари с плантаций Манахаты тоже были здесь – не было только одного.

Эван даже не стал осматривать их. Разочарованно вздохнув, он отвернулся и собирался уже уйти, когда натолкнулся на выжидающий взгляд мадам Фузур, явно привыкший к тому, что клиентам трудно сделать выбор самим.

- Вас что-нибудь заинтересовало? – спросила она.

- Нет, - отрезал Эван и попытался обойти её кругом, но ему это не удалось.

- Если бы вы уточнили пожелания, возможно, я смогла бы подобрать что-нибудь ещё. А возможно, вы просто не разглядели кого-то из них?

Поджав губы, Эван всё же бросил взгляд на это скопление сомнительной свежести цветов, но так ничего и не нашёл.

- Ваш ассортимент прекрасен, - вежливо произнёс он, - но видите ли, мадам Фузур, мне не следовало сюда приходить.

- О! Сомнения свойственны многим из наших гостей.

- Да нет, - Эван поморщился. – Я просто… Рассуждал как идиот. Видите ли, в свете много тех, кто за деньги хотел бы переспать со мной. Но мне почему-то показалось, что здесь будет честней. Но это не то, чего я хотел. Мне нужно…

Мадам Фузур прогнулась вперёд, силясь уловить теперь каждый оттенок его слов.

- Мне нужно… нечто свежее. Понимаете? Ещё не распустившийся цветок. Прохладный, как весенняя роса. С глазами синими и большими, как драгоценные камни самой чистой воды, но чтобы на дне их таилась… таилась…

Эван качнул головой.

- У меня это есть! – решительно заявила мадам Фузур.

Эван поднял бровь.

- Я поняла, чего вы хотите, - она хитро улыбнулась. – Вам нужен тот, чей цветок ещё не расцвёл. Вы хотите сами его сорвать.

- Ну… можно и так сказать.

- Мои мальчики не радуют вас, потому что они слишком умелы и слишком… развратны, что уж скрывать. Так?

- Так.

- Идёмте, - мадам Фузур взяла его под руку и, махнув рукой мальчикам, разрешая им разойтись, сама повела Эвана к следующей лестнице.

Они миновали ещё один пролёт и вошли в коридор, по обе стороны которого тянулись ряды дверей.

Мадам Фузур подошла к одной из них и опустила в щёлочку жетон.

- Ваши племянники уже заплатили за всё, - пояснила она и приглашающим жестом предложила Эвану пройти вперёд. Сама она внутрь не вошла, и дверь закрылась у Эвана за спиной.

Эван огляделся. Комната была чисто убрана, но здесь не было ни мнимой роскоши бархатных сидений, ни картин в золотой оправе по стенам. Только кровать, сработанная из орехового дерева, покрытого блестящим лаком, усыпанная подушками и перинами так, что она казалась значительно выше, чем могла бы быть без них. Сверху её прикрывала жёлтая драпировка балдахина – не слишком тяжёлая, из сатина или вуали, но зачем-то обшитая бахромой. Рядом с кроватью стоял небольшой туалетный столик с букетом из белых цветов.

В комнате царила тишина. Эван мог бы сказать, что это покой, но это место и этот жёлтый цвет нервировали его – так же, как и салон, и дом. Всё это было не для него. Всё это не имело ничего общего с ним. И всё это было чужим.

Терзаемый этим чувством, он уже собирался было выйти, но снова скрип двери остановил его.

Обернувшись, Эван увидел перед собой юношу лет восемнадцати на вид, немного не выспавшегося и одетого в белый ночной костюм.

Юноша чуть испуганно смотрел на гостя большими синими глазами и комкал в пальцах кончики рукавов.

- Вы пришли за мной? – спросил он.

Эван кивнул, и юноша закусил губу. Секунду он стоял неподвижно, а затем шагнул вперёд, и когда губы его оказались совсем рядом с ухом Эвана, зашептал:

- Это будет очень больно, господин?

Эван молчал.