Княже

– Ах ты, бедняжка, – умилился Зайчик. – Но ты зубы-то мне не заговаривай: я-то знаю, что такими проклятьями без причины не разбрасываются. Кому-то перешёл ты дорожку, набедокурил, так сказать, а теперь хочешь избежать наказания? Ну нет, братец волк, извиняй – тут тебе никто не помощник. Даже твой Дух Леса! – И он снова засмеялся, содрогаясь костлявым долговязым телом. – Или, может, ты такой и есть с рождения, а враньём своим хочешь выбраться в люди? Из грязи в князи, да? Но законы природы не переплюнуть: рождённый ползать – летать не может, слышал такое? Так-то вот.

Я разозлился.

– Что за проповеди ты болтаешь? Смотри за своими грехами, нечистый. Я вообще тут не виновен – проклятье было наложено на мой род задолго до моего рождения. Я же не могу отвечать за поступки своих предков?

Костлявый тут же заинтересовался: видать, и вправду соскучился по историям и общению.

– А что натворили предки? Город сожгли? Над детьми измывались? Девиц невинных крали?

– Не богат у тебя выбор, – усмехнулся. – Всё не так. Дело любовное, дело только моей семьи и ведьмы, сто лет назад произошедшее. А я вот мучайся теперь и своих будущих потомков от беды избавляй…

Предводитель нечисти как-то странно на меня посмотрел. Не кривлялся, не глумился, не язвил, не паясничал. Сухо спросил:

– Что тебе известно о том «деле»? И откуда, интересно?

– Старейшины поведали, которых ты не в грош не ставишь. Или тоже скажешь, что наврали?

– Могли и наврать, – задумчиво ответил Зайчик. – Ну ты говори, говори, а уж я разберусь, где правда, а где ложь.

Нашёлся мне тут знаток истины, судить-рядить будет, как же… я и сам-то мало что знал. Рассказал ему о прабабке своей, что увела у ведьмы возлюбленного, а та обозлилась и прокляла её и весь наш род. Как да что было – не представляю даже, только рассуждал на эту тему по пути в Затерянный Лес: ну, к примеру, понравилась князю, то есть прадеду, княгиня Валерия, и бросил он ведьму свою – так значит, и не любил вовсе. А если не любил – так какой с него спрос? Зачем такой нужен, который не любит? Ну плюнула бы ведьма, другого нашла, что за беда? Так нет же, надо показать свой тёмный нрав, проклясть. И странно, а прадеда-то не коснулось проклятье? Он же виновник был, но досталось именно моей прабабке, Валерии. Черт знает что, если подумать. И сам усмехнулся своим мыслям – вот поди чёрт как раз и знает: как-то слишком внимательно слушал мою нехитрую короткую историю.

– И всё? Да разве это история? И что же было с твоей прабабкой? – Лениво уточнил нечистый.

– Шкуру носила, что ж ещё… пока я не родился. А потом она отправилась как раз к Духу Леса и заключила договор: покуда служит в лесу этому Духу – проклятье не действует. Семнадцать лет мне даровала бабуля, между прочим.

Костлявый был на себя прежнего не похож: задумчиво барабанил пальцами по своим тощим коленям, согнувшись в спине. Взгляд блуждал будто бы не здесь, смотрел сквозь деревья.

Что-то не понравилась мне его реакция. Но объяснить сам себе, что насторожило, не смог.

– Мда… что ж, дело прошлое, забытое. Ты сам-то, вроде как, и правда не виноват, но родная кровь – это тебе не водица, тут уж что сделано – то сделано. Мой тебе совет: возвращайся домой, волчонок, забудь про глупости с твоим Духом, и достойно носи шкуру, как положено судьбой. А про потомков помалкивай – авось, развеется само по прошествии лет.

– Вот уж совет, – сердито отозвался я. – Да жди больше, пока твой «авось» столетнее проклятье чокнутой карги развеет.

– Да не карга она была, и совсем не чокнутая… – прошептал с горечью Предводитель, но тут же глянул на меня исподлобья и забормотал, – разве что малость помешанная… думается мне. От обиды творила, ясное дело.

– Ладно уж, я в ваши тёмные головы не лезу – себе дороже. Считаешь, что наказание справедливое – так пусть, у тебя с совестью свои отношения. А я не согласен. Всё равно найду способ избавиться. Мне есть ради кого меняться.

Зайчик усмехнулся:

– Неужто влюбился в неподходящую даму? Испугать боишься когтями да зубами?

– Почему это в неподходящую? Очень даже подходящую. Самую лучшую. И она знает правду, принимает меня целиком.

– А зачем тогда меняться? Ну и живите мирно, чего ты суёшься в непроходимые леса за глупыми сказками, как дитё малое? Сходил бы к чародею какому, что ли?

– Не поможет магия, пробовал. А с проклятьем ходить, точно с пятном родимым во всю рожу – каждый, кто знает, смотрит и плюнуть хочет от презрения или страха, точно я урод какой и не достоин по земле ходить.

– А ты как думал – легко ли носить груз прошлых бед?

– Да каких бед, – снова завёлся я. – В чем моя вина? Кто меня спросил, хочу ли я таким на свете жить?

– Ну, князюшка, что-то ты разошёлся, – заметил нечистый. – Это как посмотреть, знаешь ли, каждому своё. Ты главное пойми: домой тебе надо, к милой своей. Погорюешь о судьбе денёк-другой, да успокоишься. А я, так и быть, велю своим ребятушкам не трогать тебя и на пути не попадаться, а то загрызёшь ещё, ненароком. Ну, чего молчишь? Согласен?