Княжеская Русь. Книги 1-7

— Сидеть здесь будем до сумерек.

— Так это ж… — начал было Добрынька.

— И не разговаривать.

Не разговаривать Добрыньке было трудно. Однако рта он больше не раскрывал — только вздыхал от души. А Ратибор стойко помалкивал.

Сумерки опустились быстро, и Владимир вздохнул с облегчением. В такое время киевляне из домов не выходили, на улицах лишь изредка появлялась ночная стража.

— Пора, — сказал княжич. — Если повстречаемся со стражей, молчите. Я с ними разговаривать буду.

— Как повелишь, великий боярин.

— За мной. И без шума.

Темнело. На улицах никого не было, да и сами стражи куда-то подевались. Притих стольный град Киев.

— Долго еще нам с боязнью идти? — спросил нетерпеливый Добрынька.

— Поруб в переулке за Десятинной церковью. Недалеко осталось.

Вот и Десятинная церковь, заложенная еще великой княгиней Ольгой и достроенная великим князем Владимиром. Свернули в переулок и остановились перед срубом без окон.

— Неужто и вовсе не кормят узника? — ужаснулся Добрынька.

— Кормят, — вздохнул Владимир. — Два раза в день кормят. Утром и вечером. На срубе крыши нет, через верх забрасывают.

— И князя Судислава тоже через верх забросили? — спросил Ратибор.

— Князя ввели через дверь, а потом ее дубовыми досками заделали. Сумеешь проломить, Ратибор? Очень на тебя рассчитываю.

— Проломлю, — Ратибор кивнул.

— А если охрана на шум прибежит? — насторожился Добрынька. — Ратибор без шума ничего делать не умеет. Так что…

— Поруб никто не охраняет, но ты все же присмотри.

— Присмотрю.

И Добрынька, вздохнув, нехотя отошел на порученный пост.

— Ломай, Ратибор.

Богатырь отступил от двери шага на три, а потом с разбега ударил ее плечом. Дверь треснула пополам, и Ратибор тут же выломал остатки.

— Что еще делать повелишь?

Владимир молча отстранил его, громко крикнул в сумрак:

— Ты свободен, князь Судислав!

В разломанном дверном проеме появилась фигура высокого худого старца.

— Здрав буди, князь Судислав!

И Добрынька с Ратибором подхватили:

— Здрав буди!..

Княжич снял с себя меч с перевязью, поцеловал лезвие и протянул старцу:

— Прими мой дар, князь Судислав. — Владимир помог старику надеть перевязь меча через плечо. — Где спрятаться думаешь?

— У супруги своей, которая давно уж вдовушкой себя считает.

— Да, князь, — вздохнул Владимир.

— За кого мне Господа молить?

— За Мономаха, князь.

— Ты будешь самым знаменитым князем на Руси, Владимир Мономах, — громким ясным голосом возвестил старец. — Слава великому князю!

— Слава! Слава! Слава! — поддержали славословие Ратибор и Добрынька.

Князь Судислав уже скрылся в густых сумерках, а Владимир все еще глядел ему вслед. Потом вздохнул почему-то невесело и сказал:

— Пошли оружие добывать.

— Грабить, что ли? — растерянно спросил Добрынька. — Так оружного не ограбишь…

— Мы грабить не будем, — усмехнулся Мономах. — Мы попросим, может, дадут.

Они подошли к противоположному от парадного входу в Большой великокняжеский дворец. Княжич подозвал какого-то гридня.

— Мне принесешь меч, а моим друзьям — полное дружинное снаряжение.

— Я с ним пойду, — пророкотал Ратибор. — Я к мечу не приучен, мне дубина нужна. Да и никакая кольчуга на меня не налезет.

— Это уж верно, — усмехнулся Добрынька. — Я тоже кольчугу примерить хочу.

Они ушли. Гридин проводил их и вернулся, неся меч Владимиру Мономаху.

— Примерь по деснице, княже, — сказал он, протянув оружие.

Владимир прикинул по руке меч.

— Подходит.

А сам подумал, что желание матушки он сегодня исполнил. И на душе стало тепло.

6

Из дворца вышли Ратибор и Добрынька. Добрынька был в кольчуге, на поясе его висел меч, а из-за спины выглядывал легкий дротик. Богатырь нес на плече корявую дубину.

— Мы при оружии, — сказал Добрынька. — Дозволь роту тебе принести, великий боярин.

И, поклонившись Владимиру, положил перед ним на землю меч, дротик и засапожный нож. То же проделал и Ратибор со своей дубиной.

— Прими нашу роту, великий боярин…

— Неверно, — сказал Мономах. — Опуститесь на левое колено и поднимите правую руку.

Указание было тотчас исполнено, и Добрынька опять затянул:

— Прими, великий боярин, нашу…

— И снова неверно, — перебил Владимир. — Повторяйте за мной: прими, князь Владимир Мономах, нашу роту на верность.

Ахнул Добрынька:

— Князь?!

И тут же спохватился. Забормотал:

— Прими, великий князь…

— Нашу роту на верность, — закончил Ратибор густым басом.

— Вот так будет правильно. Я принял вашу роту. Отныне Добрынька отвечает за мою левую руку, а Ратибор прикрывает меня со спины.

— Со спины? — уточнил Ратибор.

— Со спины. Запомнили?

— На всю жизнь, великий князь!..

— Зачисляю в личную дружину. Пошли теперь с парадного крыльца. Там вас в дружинников переоденут, а потом я вас отцу представлю. Великому Киевскому князю Всеволоду.

— Веди, князь!.. — Дружно гаркнули.

Мономах провел обретенных дружинников в великокняжеский дворец главным входом. Гридни низко кланялись, стражники враз вытягивались в струнку, прижимая левую руку к своим мечам. Никто не задавал вопросов.

Все трое во главе с Владимиром прошли в приемный зал.

— Здесь положить оружие.

— Зачем? — недовольно и вроде бы даже недоверчиво спросил Добрынька.