Княжеские владения на Руси в X — первой половине XIII в.

В. О. Ключевский утверждал, что мысль «о нераздельности княжеского владения» продолжала существовать и в XII в. «Это была целая теория, постепенно сложившаяся в политическом сознании Ярославичей, с помощью которой они старались ориентироваться в путанице своих перекрещивающихся интересов и пытались исправить практику своих отношений, когда они чересчур осложнялись»^{3}.

В качестве иллюстрации применения данной теории к практике русскими князьями В. О. Ключевский привел два примера. Первый — договор 1077 г. между Изяславом и Всеволодом Ярославичами, по которому Всеволод уступал Изяславу великокняжескую власть «как старшему»^{4}. Второй — отказ Владимира Мономаха от великокняжеского стола в 1093 г. в пользу Святополка Изяславича, якобы потому, что отец последнего сидел на том столе прежде его отца^{5}.

В связи с этими примерами возникают вопросы: почему в 1073 г. Всеволод Ярославич, позабыв о правиле старшинства, способствовал лишению Изяслава верховной власти, и почему в 1113 г. Владимир Мономах узурпировал великокняжеский стол, хотя были живы Давыд, Олег и Ярослав Святославичи, чей отец сидел в Киеве прежде отца Мономаха?

Чтобы объяснить возникшие противоречия, В. О. Ключевский был вынужден весьма расплывчато сформулировать свой конечный вывод: «…в продолжение более чем полутора века со смерти Ярослава он (порядок владений землями по принципу старшинства в роде. — О.Р.) действовал всегда и никогда — всегда отчасти и никогда вполне»^{6}.

А дело заключалось в том, что ни в 1077 г., ни в 1093 г., ни раньше, ни позже князья не руководствовались теорией «нераздельности княжеского владения». Эта теория придумана В. О. Ключевским. И это мы попытаемся доказать.

27 декабря 1076 г. умер князь Святослав Ярославич. Его брат Всеволод немедленно захватил великокняжескую власть, а Черниговскую землю, которой он владел ранее, передал сыну Владимиру Мономаху. Остальные держатели ничего не получили в дополнение к своим владениям после вокняжения Всеволода в Киеве. Это вызвало их недовольство. Между тем к западной границе Руси подошел с польскими войсками князь-изгнанник Изяслав Ярославич. По сведениям В. Н. Татищева, Изяславу «Ростиславичи (сыновья Ростислава Владимировича. — О.Р.) обесчали в помочь их полки прислать»^{7}. Всеволод Ярославич был также вынужден выступить с войсками к западной границе. Тем временем в тылу у него создалась опасная ситуация. 4 мая 1077 г. князь Борис Вячеславич захватил Чернигов. Правда, спустя 8 дней он бежал оттуда в Тмутаракань к князю Роману Святославичу. У В. Н. Татищева записано, что его выгнал из Чернигова Владимир Мономах, пришедший из Киева, где он замещал великого князя^{8}. И это, скорее всего, соответствует действительности, так как по своей воле Борис, конечно, не ушел бы из Черниговской земли. Бегство Бориса в Тмутаракань не было случайным. Там он мог получить помощь от Романа Святославича, находившегося в дружеских отношениях с половецкими ханами. Там, на юге, создалась коалиция, которая могла использовать отсутствие великокняжеских войск в центре Руси в своих интересах. От столкновения Изяслава и Всеволода Ярославичей на западной границе выигрывали их племянники. Всеволод по достоинству оценил обстановку и сделал очень хитрый ход. Он отказался от Киева в пользу старшего брата, но взамен его получил обширное Черниговское княжество, а его сын Владимир Мономах тогда же получил от Изяслава Смоленскую землю. Данное соглашение пошло на пользу обоим Ярославичам, а их племянники остались «внакладе».

Если бы Всеволод с самого начала руководствовался той теорией, которую «выявил» В. О. Ключевский, он бы после смерти Святослава послал гонца на запад и позвал бы Изяслава на Русь для занятия великокняжеского стола. Но Всеволод сам хотел закрепиться на великокняжеском столе, поэтому он отказался от верховной власти только под сильнейшим нажимом, как извне, так и изнутри, а не потому что он исходил из права старшего.

Сходная ситуация сложилась на Руси и в 1093 г. после смерти Всеволода Ярославича.