Княжья доля

Много слёз по несчастному князю Михаилу пролили его молдавские сестра и племянница, помнившие слова казненного брата и дядюшки, сказанные им ещё при жизни господарю Стефану: «Ищи союза вечного, дружбы и родства не у короля иноплеменного, а у государя единоверного…»

И племянница Елена запомнила странные слова своего дядюшки Михаила: «Душой чую – ехать тебе невестой в Москву к жениху славному и юному, великому князю Ивану Младому… Господь благословит ваш союз душ православных, а вот Судьба – не знаю… Переменчивая она к нам, доверчивым и слабым, попавшим по воле Господа в её сети роковые…»

Смерть знаменитого проповедника Вассиана Рыло, духовника государева и архиепископа, крестившего детей Ивана от Софьи и крепко любившего Ивана Младого за смелость и добрый нрав, была огромной потерей для государя. Среди всех духовных особ того времени преподобный Вассиан выделялся своим красноречием, ярко выраженным чувством справедливости и праведности и неукротимым сильным характером. Митрополит Феодосий не уступал Вассиану в красноречии и логике доказательств, однако всё своё великолепное красноречие и железную логику употребил на доказательство «конца света в последних временах» на излёте семитысячелетия от сотворения мира. А духовник, наоборот, заставил государя поверить, что не к концу света надо готовиться, а к свержению ордынского ига с властью ханов и позорной русской многовековой данью… Потому, следуя примеру святителя Сергия Радонежского, благословившего на битву Дмитрия Донского, преподобный Вассиан Рыло направил «укрепительную, отцовскую» грамоту заколебавшемуся, засомневавшемуся в успехе своего начинания государю Ивану.

Несомненным для государя оказалось не только своевременность послания духовника, но и его откровение… Причём целью откровения было не только стремление выиграть битву на Угре у хана, но, главное, насытить русскую победу нравственным содержанием, подготовить Русь к будущей жизни, к жизни «русского духа» после того, как падет ограничительная ордынская рабская телесная оболочка, когда жизнь духа в новом свободном государственном теле Руси предъявит к «русской душе» гораздо более высокие нравственные требования…

Послание преподобного Вассиана было образцом церковной мудрости и красноречия. Можно только догадываться, из каких слов складывалось тайное благословение святителя Сергия Дмитрию Донскому перед Куликовской битвой, но «укрепительная» грамота Вассиана во имя Русского Прорыва, украшенная множеством цитат из Священного писания и исторических параллелей развития Руси, является ценнейшим документом эпохи Ивана Великого на вершине его славы.

Тем более интересно, что до сих пор не обнаружено подлинной отдельной рукописи «послания Вассиана». А включение его в своды Воскресенской и Никоновской летописей из главного источника – «Повести о нашествии Ахмата» – так или иначе связано с расширенным толкованием «послания Вассиана» ростовскими книжниками, близкими к его архиепископской кафедре.

Но ведь не случайно, что достоверное «послание Вассиана» Ивану Великому, когда его еще так не называли, на Угру, писаное осенью 1480 года, после скоропостижной смерти выдающегося архиепископа, всего через несколько месяцев в 1481 году, несколько раз обновлялось в течение 1492–1498 годов… До финальных трагических аккордов политического, династического и религиозного противостояния на Руси…

В словах тревоги архипастыря Вассиана по поводу мирных переговоров государя и хана в решительный миг «стояния на Угре» русского и татарского войска ростовские книжники и составители официального московского летописного свода увидели мистическое пророчество. Духовник Вассиан на правах принимающего исповедь государя, ведущего «позорные переговоры» с ханом, когда с ним надо драться насмерть, пророчески предупреждал его, что он может в конце концов стать «бегуном и предателем христианским». И, действительно, когда в конце октября ударили сильные морозы, войско государево побежало от Угры к Кременцу. Более того, государь не внял советам преподобного Вассиана и последовал советам «злых дьявольских духов» Мамона и Ощери, из Кременца побежал дальше – к Боровску.

Летописец официального московского свода не опроверг сказания ростовского книжника-летописца, наоборот, целиком принял и дополнил их. Впервые в русской истории московский летописец назвал имя корыстолюбивого «предателя» – сына боярского богатея Григория Мамона, устами которого сам дьявол повелел государю бежать от татарского войска Ахмата. Таково было торжество «злого дьявольского духа», что русское войско государя побежало от замерзшей Угры к Кременцу за 50 верст и далее к Боровску, не зная даже о том, что «преследующее» его татарское войско побежало в другую сторону – в Литву.