Княжья доля

— Да зачем оно тебе? — продолжал удивляться Константин, лихорадочно обдумывая, как бы это поделикатнее объяснить хлопцу, как ему дико повезло. А то ведь накинется со своими объятиями, а княжьи дружинники, не разобравшись, что к чему, тут же его и хлопнут. Вон у Константина уже и лук с плеча снят, да и стрела тоже наготове, а он в дружине — это уже выяснилось на практике — чуть ли не первый стрелок. Белке в глаз попадает, а уж парню-то в бок точно не смажет.

— Ну, как тебе объяснить? — Парень всплеснул от волнения руками. — Вот ты сам кто?

— Я буду князь рязанский Константин, а ты? — в свою очередь осведомился Костя.

— Вообще-то я Вячеслав Дыкин.

— Это прозвище такое — Дыкин?

— Фамилия это моя такая! — не выдержав катастрофического тупоумия собеседника, заорал тот во всю глотку. — Вот у тебя какая фамилия?

— Рюриковичи мы, — гордо ответствовал Костя и наконец решился. — Ты успокоиться можешь? — совсем другим деловитым тоном задал он вопрос.

— Да спокоен я. — Дыкин досадливо махнул рукой. — А что толку?

— Толк будет, если ты сейчас останешься сидеть как сидел и не станешь ко мне приставать с объятиями и лезть целоваться.

— Еще чего, — хмыкнул он.

— Того-того. Значит, сидишь и не дергаешься. Договорились?

— Дальше-то что?

— А дальше следующее. Мы с тобой собратья по несчастью, поскольку меня, так же как и тебя, забросила сюда судьба, а на самом же деле я из двадцатого века, да и ты, похоже, оттуда же, нет?

Невзирая на предупреждения, Дыкин все-таки слегка приподнялся, и глаза его аж засверкали от счастья, однако обстановка проявлению нежностей не благоприятствовала, и как бы самому Константину ни хотелось сдавить его в объятьях, он строго скомандовал:

— Я же сказал — сидеть!

Парень резко плюхнулся на задницу и закричал, но как-то шепотом:

— Так это что же, все на самом деле с нами приключилось?

— А ты думал, с тобой в бирюльки играют? — в свою очередь спросил его Константин, хотя вопрос был больше риторическим.

— А кто нас сюда? И как? И зачем?

— Много вопросов задаешь, старина. Я ведь здесь всего около трех месяцев, так что и сам толком ничего не понял. Теперь вот вместе гадать будем. Вместе оно все-таки веселей. Да еще третий есть. Правда, он от радости сознание потерял, нервная горячка приключилась. Пришлось его водным путем ко мне отправлять, чтоб не растрясло по дороге.

— А он как сюда?..

— Скорее всего, как и мы. — Константин грустно усмехнулся. — Неожиданно и вдруг.

— Да где мы вообще находимся? — Вячеслав чуть не плакал. Понять его было можно. Ведь первая его мысль, когда он узнал, кто такой его собеседник, скорее всего, была о том, что этот кошмар наконец-то закончился, и на тебе. Оказывается, ничего подобного. Тем сильнее разочарование, когда оно наступает сразу после вспыхнувшей надежды.

— Мы в средневековой России, — спокойно пояснил Константин. — Год сейчас тысяча двести шестнадцатый. Кстати, относительно спокойный для Руси, если не считать, — это он точно помнил по институтским учебникам, — что два сына великого князя во Владимире наследство умершего отца никак поделить не могут. Но мы в Рязани, так что нас это не касается. И сразу говорю, — пресек он дальнейшие возможные расспросы, — об остальном знаю не больше тебя. Значит, давай сделаем так. Ты сейчас поможешь мне подняться, сядешь в мой возок. Епифана — это мой стремянной — я на лошадь усажу и отправлю со всеми, а по дороге поговорим поподробнее. Кстати, как тебя в деревне этой кликали?

— Да ну, — махнул он рукой. — Всеславом каким-то.

— А из-за чего сыр-бор с тиуном разгорелся?

— Да понимаешь, он начал пятую рыбу с нас требовать. Это сбор у него такой, типа налога.

— Знаю, — кивнул Константин.

— Так понимаешь, в чем дело-то. Он ведь ее даже пересчитывать не стал. Просто взял и отложил себе все самое лучшее. А мужикам одни мальки с головастиками остались. Ну я же вижу, что врет он, гад. Там чуть ли не половина в его куче оказалась. Тоже мне, рэкетир задрипанный. Я и возразил, а он в крик, Мужики-то молчат, а меня зло взяло, и когда он ручонками своими сучить начал, я ему и въехал по физиономии. А он сразу давай орать — в сруб его, стервеца. Это меня, значит.

— В поруб, — поправил Константин аккуратно.

— Ну да, в поруб, а я как сказал?

— Почти так, но не совсем.

— Погоди-погоди, а ты откуда знаешь? — насторожился Дыкин. — Ах, ну да, ты же у нас князь. Сам сажаешь, — ехидно протянул он.

— Вообще-то пока только доставал, но скоро и посажу. Тебя, — уточнил Костя. — Если дальше ерничать будешь. Ты, Слава, запомни: в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Нам с тобой сейчас присматриваться надо долго и старательно, прежде чем что-либо поменять попробовать. К тому ж неизвестно, сколько времени мы здесь пробудем. А сейчас пока заруби себе на носу: я для тебя князь и только.

Дыкин вновь насторожился, пришлось его успокоить.