Княжья Русь

Однако нет, не забыли. После отца-матери наступила и Гошкина очередь.

– Так вот ты какой, Артёмов найденыш! – воскликнула Дана и поцеловала Гошку в щеку, не беспокоясь тем, что щека у Гошки – потная и грязная. Гошка обомлел: пахло от сестрицы точь-в-точь как от Гошкиной покойной матери. У Гошки слезы на глаза сами навернулись…

– Гляди, племяшка твоя (щекастое младенческое личико с сонными синими глазами), ее Сулой зовут. А тебя, значит, – Илией?

– Илией, – пробормотал Гошка, хотя Илией его звали только отец с матерью. Остальные – Гошкой или Годуном.

– Йонах! – кликнула Дана мужу. – Иди с братом познакомься!

– Что ж ты, братец, со старшими так неуважительно? – строго спросил синеглазый хузарин. – Хоть бы вниз сошел. – И вдруг подхватил Гошку, вынул из седла и поставил на землю. Теперь Гошкины глаза оказались на уровне нагрудной бляхи хузарина. Ох и богатая это была бляха: червонное золото с выпуклыми узорами и большими красными каменьями.

– Умаялся он, – неожиданно вступился за Гошку Рёрех.

– Умаялся? Ты ж его и умаял! – весело крикнул Йонах, хлопнув по закачавшемуся бревнышку. – Знакомо, знакомо! Помню, на таком же ты его старших братьев мучил! Эх, варяги! Что ж за глупость такая: на деревяхе верхом скакать? Разве мертвое дерево живого коня заменит?

– А раз ты такой умный, покажи-ка нам свою хузарскую ловкость! – подмигнув Гошке, предложил Рёрех.

– И покажу!

– Йошка, прекрати! – крикнула Дана.

– Не могу, люба моя! – повел залитыми в железо плечами Йонах. – Это дело чести! Аром! – крикнул он одному из своих спутников. – Мой лук, живо!

Принял дивной красоты оружие, крякнув, набросил тетиву…

И одним прыжком, с земли – на бревно. В доспехах! Только чуть рукой помог.

– Давай! – крикнул Йонах, стоя на седле, раззявившему рот мальцу-холопу. – Тяни, не ленись!

Малец рьяно дернул за веревку, бревно закачалось, но Йонах даже рук не раскинул, лишь гнулся всем телом, ловя равновесие.

– Гляди, старый! – воскликнул он весело. – Вдругорядь показывать не стану!

Присев, выдернул из притороченного колчана пук стрел и…

Гошка тоже раззявил рот, как только что – глупый холопчонок.

Стрелы срывались с хузарского лука так быстро, что глазом не уследить. Тетива щелкала звонко и часто-часто. Но главное было не в быстроте. Главное было в том, что когда тыква перестала трястись, то стало видно, что в ней теперь не две, а четыре дырки: две – спереди и две – сзади. Шесть стрел Йонаха прошили тыкву насквозь и торчали теперь двумя густыми пучками в бревнах частокола.

– Вот так! – гордо заявил Йонах, спрыгивая наземь.

– Хвастун! – сказала Дана, но по ее сияющим глазам видно было: гордится мужем и любит.

– А я так смогу? – спросил Гошка у деда.

– Так – навряд ли, – покачал кудлатой головой Рёрех. – Для этого надо не просто белым хузарином родиться, а еще и Машеговичем. – Но, чтоб врага поразить, шести стрел не надобно. И одной довольно. А это ты сможешь, ежели я раньше тебя палкой не пришибу! Живо на бревно, лентяй! – И мальцу: – А ты что встал, лягуха мертвая? Дергай, пока кнута не схлопотал!

Испуганный малец от неожиданности рванул изо всех сил, и Гошка, едва закинувший ногу на бревно, полетел наземь. Но не шлепнулся той самой лягухой, а упал собранно, комочком, тут же вскочил, оглянулся… Нет, слава богам, сестра с мужем уже вошли в дом и не видели его позора.

Глава 30 Великий князь Киевский и его воевода

– …Знается с хузарами, – докладывал Владимиру Путята. – С печенегами торг ведет. С ворогом нашим Варяжкой знаком…

– С Варяжкой в Киеве каждый гридень знаком, – перебил князь, но тут же велел: – Продолжай.

– С послами-лехитами, которые к тебе приходили, дела вел. Денег им дал, не иначе как…

– Лехитов не приплетай, – проворчал Владимир. – Видел я тех лехитов. Свардиг их в коробах привез: без рук, без ног, без глаз…

– Карать насильников и татей князь должен! – возразил Путята. – И обрубки из людей делать – то нурманский обычай, не наш! – добавил он с осуждением.

– А мне понравилось, – жестко усмехнулся Владимир.

Тут Путята вспомнил, что большую часть своей воинской жизни Владимир провел в виках с нурманами и свеями.

– Ну это пускай, – быстро поправился он. – Свардиг – твой сотник. Можно считать, твоя карающая рука. А вот ведомо ли тебе, что главного из посланников боярин Серегей отпустил?

– Точно знаешь? – Владимир нахмурился. – Чтоб боярин Серегей от Правды отошел… Не верю!

– Ему сказали: монах к злодейству не причастен.

– Тогда и наказывать его не за что.

– Как – не за что? – вскинулся Путята. – Он – старший над своими людьми. Старший должен ответить!

– Может, и должен. Да только не забудь – он еще и великого князя Мешко посол. Дары мне привез. Послов убивать нельзя.

– Еще неизвестно, доедет ли монах до Гнездна, – Путята усмехнулся.

– А что с ним случиться может?

– Так боярин Серегей ему в спутники своего сына дал. Богуслава.

– Ну и хорошо. Богуслав его точно в целости доставит. Рогнеду мою вот привез, хотя и непросто было.