Княжья Русь

Стражники, увидев его, рванулись вперед… И остановились.

Мальчишка вовсе не собирался убегать от них. Он ловко вскарабкался по столбу и уселся на его вершине. Пока он лез, из возка выбрался большой Ахмед с барабаном, а за ним – Мамед с длинным шестом. Шест Мамед подал мальчишке. Тот ловко подхватил его и ступил на канат.

Стражники глазели, задрав головы.

Ахмед ударил в барабан.

Мальчишка уверенно пошел по канату.

Стражники одобрительно зацокали языками.

Вот уж изумился Али, когда увидел своего нового приятеля в собственных шароварах, лезущего вверх по столбу.

А уж как удивился Али, когда Мамед подал маленькому варягу шест, и тот запросто, будто всю жизнь это делал, отправился в путешествие по натянутому канату.

Откуда Али знать, что перебегать по канату через небольшую речку, балансируя копьем, Рёрех научил Гошку еще года два назад.

Гошка дошел до второго столба, развернулся и отправился в обратный путь.

Из возка выскользнула тоненькая гибкая женщина – мать Али. Лицо ее было прикрыто, но легкие одежды не прятали ни смуглого живота, ни стройных быстрых ножек.

Хафиза завертелась юлой. Вился шелк, легкие ножки так и мелькали…

Стражники забыли о канатоходце. Похотливые глазки впились в танцовщицу…

Козлобородый даже облизнулся.

Али восхищался красотой и грацией матери. Но втайне мечтал о том, чтобы она вдруг стала некрасивой, морщинистой, как бабушка Лейла. Тогда ей не пришлось бы отдаваться всем этим мерзким богачам и начальникам…

«Когда я вырасту, я избавлю ее от этого унижения!» – поклялся он.

Стражники опомнились, когда на них легла тень всадника. Огромный чужеземец раздвинул их грудью коня. Золотая монета шлепнулась в пыль у ног барабанщика.

Стражники тут же забыли о красавице и уставились на золото.

Но взять его сейчас было нельзя. Чужеземцу это не понравится. Пожалуется начальству…

Впрочем, кто мешает вернуться сюда попозже.

Чужеземец спрыгнул с коня. То же самое сделал и его молоденький спутник.

Позади возник еще один всадник – из своих. Тоже богатый, вдобавок хаджи.

– Делайте свое дело быстрее, – бросил он недовольно. – Господин желает поговорить кое с кем наедине.

Стражники поглядели на танцовщицу и сглотнули слюни. Всё понятно.

Козлобородый бросил злой взгляд на Богуслава. Ростом он почти не уступал русу.

Богуслав в ответ ухмыльнулся нагло, вызывающе.

Козлобородый покосился на хаджи… И вступить в перепалку не рискнул.

Двое – стражник, которого лягнул Гошка, и еще один – полезли внутрь возка и тут же вылезли обратно. Не будь тут чужеземца и хаджи, они бы непременно порылись в барахле жонглеров и наверняка нашли бы что-нибудь интересное.

– Его нет, – сообщили стражники десятнику.

Козлобородый уставился на танцовщицу тяжелым недобрым взглядом… Та скромно потупилась. Десятник глубоко вздохнул… Глупо сердиться на девку. Она ляжет с любым, кто даст денег. Кстати, о деньгах… Быстрый взгляд на землю, где только что лежала золотая монета… Лежала… да уже не лежит.

Десятника звали Хаттаб ибн Раххим, и сегодня он должен был занять очень важное и очень доходное место начальника караула у полночных ворот. А вместо этого Хаттабу приказали обыскивать рынок. Ох и зол был Хаттаб на маленького ромея… Попадись он ему – собственноручно уши мальчишке обрезал. Сколько же монет падает в чужие кошели, пока Хаттаб ибн Раххим тратит время впустую?

Впрочем, он свое наверстает.

Десятник стражи развернул широкие плечи, глянул высокомерно на беловолосого чужеземца, задрал бороду и важно двинулся дальше.

Беда миновала.

Спустя некоторое время Богуслав со спутниками покинули базар. На этот раз одежда Гошки была на самом Гошке. Подмену никто не заметил: яркий наряд всегда привлекает больше внимания, чем лицо того, кто его носит. За господами шагали пешком рабы: спины их ослов гнулись под тяжестью покупок.

А еще многие на базаре слышали, как рус пригласил жонглеров к себе на подворье.

Многие позавидовали Ахмеду и его семье. Рус богат. Кроме того, он наверняка, как все русы, воин и разбойник. Такие не скупятся.

* * *

– Это всего лишь подарок, – сказал Богуслав. – Жизнь моего брата много дороже двадцати номисм и пары коней.

Гошка немедленно возгордился. Выходит, он стоит дороже отменной морской лодьи.

– Я хотел бы, – продолжал Богуслав, – чтоб мы с вами стали друзьями. Хорошими друзьями… – повторил он с нажимом.

– Дружба такого большого человека, как ты, дорогого стоит, – степенно произнес Ахмед.

Рядом со Славкой он уже не казался большим. Так, немолодой муж крепкого телосложения.

– Такая дружба – дороже золота, – Ахмед аккуратно взял с блюда виноградину и положил в рот. – Не знаю, чем скромные жонглеры могут отблагодарить за подобный дар.