Княжич

– Не все, но многие, – подтвердил Изяслав Мстиславич. – Начинают прозревать, что не на того скакуна они сели! Если так дальше пойдет, то Смоленск из столичного града скоро превратится в удельный полоцкий городок – вроде Витебска. А глад и мор, что напал на город, только этому в еще большей мере способствуют. Население городское уже в два-три раза сократилось, и люди стали задумываться о том, что их покарал Господь Бог за их вероломное предательство. Хотя мизинных людей тут по большому счету винить нечего. Несколько боярских клик провели к власти моего брата, а простому люду все равно, что хрен, что редька, они особой разницы между нами не видели. А вот теперь, когда их глад и мор как следует проняли, то некоторые из них начинают эту Божью напасть связывать с неправедным вокняжением твоего стрыя, что нам только на руку.

– А что ты намерен делать с боярами-переметчиками, казнишь их?

– Нет, я уже через доверенных людей пообещал их простить, коли они помогут мне вернуть великокняжеский стол. Они клянутся мне в верности и сознаются в том, что посадили на смоленский стол Святослава по собственной дурости и неразумению.

– И ты им веришь? – спросил я с иронической улыбкой на губах.

– В их кошкины слезы о съеденной мышке я не верю. Просто бояре почуяли урон своим прибылям и влиянию от действий Святослава. Поняли, что он принялся полоцких бояр да купцов возвеличивать в ущерб смолянам. Ну а мне-то что? Какая мне разница, каким путем они ко мне возвернулись? Главное – они осознали, что ошибались, что лучше иметь собственного князя, чем отдаваться под власть полоцкого, минского, черниговского, новгородского – да какого угодно любого другого князя, уже имеющего собственное коренное княжество.

Отпив своего любимого ромейского вина, на мой взгляд, весьма сомнительного качества, Изяслав Мстиславич продолжил:

– А вообще, сыне, запомни, что смоленское боярство – это огромный клубок со змеями, и каждая из них ради собственной выгоды готова тебя укусить. Если одна-две будут тебе досаждать – то не смертельно, а вот если они объединятся промеж себя – жди беды, вроде той, что со мной произошла.

– А бояр никак нельзя из города изгнать, пускай бы в своих селах сидели, да там бы и кукарекали, а несогласным – шею свернуть, – изложил я, казалось бы, очевидное решение боярской проблемы.

Изяслав Мстиславич весело рассмеялся, по привычке потрепав меня по голове.

– Да… Как же их изгонишь? Это сделать так же легко, как выловить всех блох с бродячей собаки! Хотя бы взять их воинскую силу – они имеют собственные дружины, которые в совокупности куда как поболе моей будут! Только если еще и всех смолян ополчить, то тогда можно будет попробовать одолеть бояр. А всех смолян ты, опять же, не сможешь ополчить, потому как чуть ли не половина черных людей живет в боярских усадьбах, либо их труд так или иначе связан с боярами невидимыми с первого взгляда нитями. Множество тех же ремесленных мастерских находится прямо в боярских подворьях, туда приходят вольнонаемные мастера и работают на боярина, при этом сохраняя свои вечевые права. И вот подумай, на чьей стороне эти мизинные люди будут – на моей или на стороне своего боярина?

– Если боярин своих людей сильно не неволит, не принуждает к непосильному труду, то будут на боярской стороне. Если, конечно, им князь лучшую долю не предложит…

– Правильно, сыне! А что я им лучшего могу предложить? Сманить к себе да больше гривен платить? В таком разе я быстро разорюсь, а бояре себе новых людишек найдут, со своих же собственных земель, да над князем-дурнем посмеются.

– У них еще и своя земля? – спросил я, поддерживая беседу.

– А ты думал! Все смоленские бояре – богатые землевладельцы, с собственными селами и смердами, в них проживающими. Вот как раз оттуда они людей и найдут, чтобы заселить свои усадьбы, вместо сманенных мною людишек. Не забывай и о том, что через своих торговых людей бояре сбывают продукты со своих владений, а ну как перестанут это делать – и смолянам жрать нечего будет! Да еще вдобавок в возникшем голоде и росте цен во всеуслышание на городском вече князя обвинят! А ты говоришь – их скинуть… Если враждующие меж собой боярские кланы объединятся, то не они под мою, а я под их дудку буду плясать. Только на вражде меж боярами и можно выплывать и являть самостоятельную волю, – грустно закончил свою речь князь.