Княжич

– Просто, у вас я закуплю ваши товары за латунные монеты. А если хотите, то «РостБанк» может у «СКБ» взять ссуду латунными копейками. Обдумайте, что вам выгодней будет.

Послышалось перешёптывание.

– Ага, купишь у нас за латунные монеты, а немцам продашь за серебро! – прозвучало обвинение со стороны.

– Я вам уже говорил об обменном курсе. Любой человек может прийти в отделение банка и обменять латунные деньги на серебряные. Другое дело, что обменный порог мы можем установить высокий. Банк будет обменивать латунные монеты на серебряные рубли, если внесена сумма не меньше, чем скажем 100 латунных копеек. Большинству народа придётся такую сумму не один год копить, чтобы обменять свои латунники на серебро. И зачем им сразу бежать менять латунные копейки на серебро, если часть налогов и податей надо уплачивать именно латунной монетой? Смысла менять не будет, особенно если при обмене ещё и комиссию обменную установим, вычитывая свой процент за операцию обмена. К тому же, кто вам запрещает немцам продавать свой товар за их серебро или в обмен на иной немецкий товар? Никто! Дело это только ваше, хозяйское. Так, что можете не переживать, я своих компаньонов надувать не собираюсь!

Бояре–купцы несколько минут «погудели», обмениваясь мнением об услышанном, когда все успокоились я продолжил.

– Сам «РостБанк» и его отделения тоже должны будут начать выдавать ссуды латунными деньгами населению. Ссуда РостБанку от СКБ у вас будет 5–ти процентная, а населению можно будет выдавать ссуды под залог от 6–ти процентов и до 50% – такой потолок установлен в Русской Правде. Первое время мы будем создавать искусственный дефицит латунной монеты – людям надо будет сборы по закону платить этой монетой, а достать её будет сложно, поэтому–то они сами будут предпочитать продать свой товар не за серебро, а за латунь, ведь определённую часть пошлин надо будет заплатить именно латунной копейкой. А дефицит этот мы будем с вами вместе регулировать, чтобы первые год–два–три всегда ощущалась нехватка латунной наличности. Поэтому, в СКБ нам надо будет назначить ответственного человека за проведение монетарной политики, то есть он или лучше они будут регулировать количество печатающихся латунных денег. Но о лицах, проводящих монетарную политику, мы поговорим попозже, вначале надо принять закон, – сразу обломал, чуть было не вспыхнувшие споры за новую, в буквальном смысле денежную должность.

Собравшиеся часок бурлили, задали ещё кучу уточняющих вопросов, пока я не услышал сакраментальное:

– Княжич, мы все согласны на латунные деньги, от нас–то, что требуется для ентого?!

– Смоленский князь не возражает против ввода в оборот новых монет, текст закона «О серебряных рублях, латунных копейках и полушках» я уже составил. Осталось принять этот закон и внести изменения в налоговых сборах. Дело осталось за общегородским вечем! Как вы видели, у меня всё для начала производства готово, поэтому переговорите с другими боярами и купцами, епископом, убедите их в нужности и полезности новых монет.

Раздалось со всех сторон:

– Обговорим, княжич, будь спокоен!

– Тогда через пять дней Изяслав Мстиславич соберёт в своём тереме всех ближних бояр по этому вопросу, а ещё через несколько дней вынесет этот вопрос на общегородское вече. И уже с началом осени треть всех княжих налогов будет взыматься только латунной монетой. Текст закона я вам всем раздам – читайте, потом обсудите с князем и меж собой. Мы должны все постараться, объяснить «вятшим» и «мизинным» людям города всю выгоду и открывающиеся возможности, чтобы на голосовании нас не прокатили!

– Не сумлевайся княжич! Примет вече твои новые деньги! Сами спать не будем, всех своих людей подключим, но дело это провернём!

Свой политликбез, для пущей важности, закончил цитатами из церковных синодальников:

– Как написано в Паралипоменоне «И утвердил Господь царство в руке его, и давали все Иудеи дары Иосафату, и было у него много богатства и славы». Мы с вами, господа, на верном пути, ведь как сказано ещё мудрыми греками – «Почитание Господа и смирение приводит к богатству, чести и истинной жизни».

Собравшиеся толстосумы, с религиозной придурью в голове, одобрили мои слова согласным гулом своих голосов. А через неделю Вече приняло новую «харатью», кто бы сомневался!