Княжич

— Всем на выход. Охраняем заказчика. Петро, Болгарин, Филя и Влад, осмотритесь и займите места на высотах, на крышах и в проулках. Уразумели?

— Принял.

— Добро.

— Принял, — отчитались все, после чего выскочили из машин, и стали расходиться, не сводя дул своих пушек с вставших чуть в сторонке казанцев, и их охраны, также нервно держащихся за стволы.

Стоило всем занять свои места, как вышли и мы с Жуком. Василь остался в машине, незаметно готовя гранатомёт, а Степан ввинчивал детонатор в пластинчатую взрывчатку, зажав от усердия кончик языка между губ, катились по его лбу капельки пота.

— Нас ради бога не взорви, — тихо шепнул ему Михаил, прежде чем мы вышли.

— Ас-саляму алейкум, — поприветствовали нас двое богато одетых татар, поклонившись, а потом выпрямившись и терпеливо дожидаясь ответа.

Жук начал подавить мне какие-то знаки, но я и так знал, что это означает. В переводе с арабского, это «Мир вам»! Этим приветствием пользуются не только арабы, но и наши, арабы-христиане, коих немало. Строго говоря, это вполне христианское обращение, только на другом языке.

В ответ на такое обращение обычно желают мира в ответ, что звучит как: ул-алейкум ас-салям, но мне было неуютно отвечать чужими словами, и я ответил по-русски.

— И вам мир, добрые люди, — поклонился я в ответ. — Не подскажете, зачем вы нас остановили? Нам делить нечего, — переводил я взгляд с одного восточного лица на другое, пытаясь найти, пять отличий.

Остановившие нас были братьями-близнецами, как две капли воды похожими друг на друга. Черноглазые, черноволосые и все в золоте, да перстнях. Только эфесы мечей, которые они носили, цепляя за кушаки, были без украшений. Лишь натёртый деревянный черен. За пазухой же нарочито торчали рукояти пистолетов.

— Скажу так, заговорил тот, что стоял слева, пропев нам четверостишье:

Чтоб мудро жизнь прожить, знать надобно немало,

Два важных правила запомни для начала:

Ты лучше голодай, чем, что попало есть,

И лучше будь один, чем вместе с кем попало.

— Мудрые слова, но к чему это? Что вы хотите? — Начал я раздражаться, а мои люди и так давно на взводе. Вон как смотрят. Того гляди стрелять начнут. Нервные все. Ждут подвох. Да я и сам его жду, чего уж там!

— Время тянут, — проворчал Жук, недвусмысленно приподнимая автомат.

— Я бек, Абай Акишев, а это мой брат, Галлям, родившийся на несколько минут позже. Мурза, — представились неизвестные, очевидно и так знающие кто я такой и ухом не поведшие на угрозу. — Мы посланники к тебе, от самого хана Утямыш-Гирея.

— Самого хана? — Поднял я брови в удивлении.

— Его сына, — поправил брата Галлям.

Вроде угроз в их словах и не было, но прозвучало всё это угрожающе. С намёком так. И определил я это отнюдь не по проскочившей на миг ехидной улыбочке братьев.

— И что нужно многоуважаемому сыну, — выделил я это словами, — хана, от простого парня из Сибири?

Переглянувшись между собой, братья без слов решили, что говорить будет Галлям. И тот не стал по восточной традиции тянуть кота за хвост.

— Выдай нам свою жену, Алису Ростиславовну и её дочь Юлиану.

— Кха, кха, — закашлялся удивлённый услышанным, Михаил, но братья не обратили на него никакого внимания, продолжая нести чушь:

— Сделаешь и будешь кушать с золота, — причмокнул губами Абай, растянув рот в хитрой улыбке.

— А как спать сладко, — подмигнул мне Галлям, уже протянувший руку, чтобы хлопнуть меня по плечу, но опомнившийся Жук не позволил. — Пять наложниц получишь, — ни словом, ни делом не показал Галлям, как ему не понравилось, что мой человек ударил его по руке. Только их охрана напряглась, но Абай сделал успокаивающие движение кистью и те расслабились. — Из гарема Ильхама, старшего сына хана. Принца крови. Каково твоё слово? — Требовательно спросил Галлям, и на его лицо вновь вылезла та промелькнувшая на миг ехидная улыбка, что тут же скрылась.

И в какое же дерьмо я опять вляпался, задёргался у меня глаз.

Может показаться, что выбора у меня и нет, подарили мне родственнички жену, как оказывается с длинным хвостом за собой, но отдавать её этим бандитам с большой дороги, разряженным в золото, я точно не намеревался.

Я ведь обещал больше не перед кем не прогибаться, так? И не важно, кто это... Царь, император, принц или хан. Хрен им всем, а не то, что принадлежит мне! Не отдам.

— Мир вам, — вновь поклонился я татарам, и уже поворачиваясь к ним спиной, добавил, — и попутного ветра в спину. Не приезжайте больше в Сибирск. Ничего хорошего вас здесь не ждёт.

— Очень зря, мальчишка. Очень зря, — уже без былой доброжелательности процедили они мне в след, буравя спину своими чёрными глазами, но нападать не стали. Побоялись, недвусмысленно загорелись красные точки прицелов на их лбах.

Только сев в машину, и тронувшись, я позволил себе выдохнуть и грязно выругаться. Ситуация образовалась опасная.