Княжич

Застава на границе Российской Империи с Турцией. Близ Батуми.

— Ты ничего не слышал? — Встревожено поднял голову над окопом солдат, покрепче взявшись за автомат. — Шорох какой-то…

— Дай поспать, — отмахнулся от него напарник, поставленный в караул и давно видевший третий сон. — Вечно тебе мерещится что-то.

— Я проверю.

— Делай что хочешь, — перевернулся на другой бок ленивый боец, подложив под голову приклад автомата.

Последнее время на границе было не спокойно, начал султан Абдул-Хамид VI поход против Азербайджана, покорив Армению. Старые военнослужащие говорят, что это плохо. По вечерам только и разговоры о том, пойдёт ли на нас падишах и когда, думал молодой солдат, раздвигая кусты и всё больше удаляясь в лес. Его же более опытный напарник спал, обрекая мальчишку на смерть.

Молодой солдатик так и не заметил, как к нему подобрались сзади и одним ударом по голове — отправили в бессознательное.

Старослужащий же лишь всхрапнул, не заметив, как его напарника утаскивают в глубину леса.

— Хорошая работа, — словно привидения вышел на поляну, куда его оттащили, целый отряд белозубо улыбающихся осман.

— Держи его, — сказал старший среди турок, подозвав одного из бойцов ближе. — Давай, юный янычар. Покажи свою удаль. Перережь горло неверному, — вручил кинжал ещё безусому юнцу ага Бурхан.

Малец, без тени сомнения приставил нож к горлу русского, но тот очнулся, почувствовав прикосновение холодного лезвия к коже. Дёрнул головой и с усилием открыл глаза, в первые минуты не понимая, что происходит.

Турки не торопились, наблюдая за неверным, что начал дёргаться в руках преданных воинов султана.

— Нет. Нет, не надо… Пожалуйста, не надо, — умолял молодой мужчина седея на глазах. — У меня мама, отец, сестра. Пожалуйста, — всхлипнул он.

Просил, хоть и знал, что пощады не будет. Эти звери не знают такого слова.

— Молчи, свинья! — Ударили его по лицу, поставив на колени и задрав голову, потекли слёзы из глаз парня.

— Режь, янычар. Режь. Докажи, что ты достойный сын своего народа.

* * *

— Бутерброд возьми! — Сунул мне в руки хлеб с маслом Жук.

— Спасибо, мамочка, — закатил я глаза, выходя на улицу.

— Гав! Гав!

— Держи, разбойник, — потрепал я за голову Шарика, мешающегося под ногами. — Ну, что? Проверим наших работничков? — Попытался я в шутку усесться на спину своей собаки, и был скинут, засмеялась малышня, что каталась на ледяной горке напротив дома, в котором я жил.

— Дядя Семён плюхнулся, ха, ха, ха, — держались они за животы, показывая на меня пальцем.

— Так было задумано, — отмахнулся я от них, уворачиваясь от снежков, начали они шутливую войну, несмотря на окрики приглядывающих за ними женщин.

Выходной. В школу не надо, вот и развлекаются, привыкнув, что я не отмахиваюсь от них как взрослые, а частенько принимаю участие в играх.

— Покусай их, — подтолкнул я Шарика к детям. — Давай, давай, разрешаю, — побежал он к ним, а потом развернулся и встал мордой ко мне, недвусмысленно намекая, на чьей он стороне.

— Ах, так?! — Развёл я руки в стороны. — Ну, получай, предатель! «Притяжение», — слетался на мой зов снег, формирую огромного снеговика, выше самого высокого дома на ферме. Приходилось задирать голову, чтобы осмотреть его всего. — «Поступь голема», — заставил я запрыгать в сторону детей своего чудища-юдища, разбегались они с радостными криками, а некоторые храбрецы пытались даже завалить его, тыкая палками.

И тут мой пёсик показал, что он не прикроватная собачка или грелка для ног.

— Ваааааа! — Вырвался из его пасти рёв, увеличился он в размерах на порядок и размазался в воздухе, чтобы нанести с десяток быстрых ударов снеговику, развалив того на части.

Дети разинули рты, как и я, с удивлением рассматривая Шарика, уже принявшего свой обычный облик.

— Эмммм… — Промычал я, погладив пса, подбежал он ко мне, виляя хвостом и ждя похвалы. — Ты победил. Мда, — осмотрел я останки голема и народ, выскочивший из домов и показывающий пальцем то на собаку, то на меня. — Пойдем, давай, у нас ещё дела есть, — позвал я его за собой, потопав на стройку и делая пометку в уме, всё-таки посмотреть кто такие церберы.

После того злополучного обеда у Московитых прошло две недели. Почему злополучного? Так стоило нам отъехать от их усадьбы, как мне позвонил дядя Иван и огорошил вестью, что я женюсь, нашли мне пару из рода Таракановых. Двадцатипятилетнюю барышню по имени Алиса с дочкой семи лет.

Трубку я тогда сбросил и не отвечал на звонки ещё три дня, думая как выпутываться. Так ничего и не решил, загнали меня родственники в угол. Это их право — выбрать жену, как мне, так и любому другому члену рода. Не взбрыкнёшь. Хммм… Хотя нет, не право. Так делают редко, но отказаться возможности почти нет, если ты не хочешь оказаться на улице или того хуже, быть проданным на невольничьи рынки осман.

Тогда-то я и решил, что хватит с меня. Это последняя уступка, на которую я иду. Отныне — я буду драться за свою свободу.