Княжич

- Сказывают, на днях должен быть в Москве. Срок его обучения у немцев закончился! - ответил Богдан.

- Вот и хорошо! Успеет проститься с батюшкой! - произнес отеческим тоном Иоанн Васильевич и, стуча серебряными подковками, покинул кабинет.

В тот же день, где-то около полуночи, за кремлевскими стенами в одной из изб Разбойного приказа между Архангельским собором и Фроловскими воротами.

Колеблющееся пламя свечи тусклым светом выхватывало из темноты неясные очертания лиц двоих, сидящих за столом, напротив друг друга. По голосу и манере говорить было ясно, что один из них старше и опытней другого.

- Вот так и встречаемся! - вздохнул тот, что помоложе. - Целый день на службе! А поговорить по душам можем только ночью!

- На то воля государева! - ответил который постарше.- Что ты мне хотел сказать!

- Воля государева, воля божья! - согласился собеседник. - Отдай за меня Ирину!

- Не долго же ты думал! - усмехнулся пожилой. - А достоин ли ты, быть мужем моей красавицы дочери!

- Мы с ней отличная пара!

- С милым и в шалаше рай? Ирина привыкла, чтобы ей на золоте подавали!

- Не смейся! 700 четвертей пашни, почти восемьсот мужиков - это ты называешь шалашом? Люди, более приближенные к государю, и этого не имели. Малюта Скуратов после себя захудалую деревеньку оставил, так что государю пришлось его вдове пенсию назначать. Не стыдно тебе?

- Не стыдно. Оглянись по сторонам. Знакомы ли тебе князья Бежецкие?

- Ты смеешься? Не только знакомы, но и в дальнем родстве с ними нахожусь! Мы же Коробьины-Бежецкие!

- Какое родство? Посмотри на их вотчину! За горизонтом не видно. Поля возделанные, мужики сытые, вместо твоих покрытых кустарником земель и голодных и разутых крестьян. Князь, говорят, еще и барыш с торговли имел! Сколько кубышек с золотом закопано у него по разным углам? В Китай-городе хоромы каменные! А у тебя? Как в народе говорят: “Хоромы кривые, сени лубяные, слуги босые, собаки борзые!” - рассмеялся тот, что постарше.

“Издевается старый черт!- оскорбился молодой собеседник. - Знает, что я за нее все отдам!”.

- Даю тебе слово, у нас с Ириной не хуже будет! Дай только время!

- Да не обижайся ты! Пошутил я. Хорошо говоришь! Не знал бы тебя зятюшка, никогда бы не поверил! Присылай в следующую субботу сватов! По рукам? - перестав смеяться, примирительно предложил пожилой.

“Хитришь тестюшка! - кичливо подумал будущий жених. - С золотой посуды у него в семье едят! Как бы ни так. На самом деле худородный дворянишко спит и видит, как породниться с ним, отпрыском старинного боярского рода!”.

- По рукам! - согласился он.

Рукопожатием через стол собеседники скрепили свое согласие.

- Вообще-то от богатства одни несчастья, - продолжил беседу старший. - Я, Бежецкого не просто так вспомнил? Вчера он под царскую опалу попал! Князь не смог вынести бесчестья и его хватил удар. Утром отвезут в родовое имение. Но говорят, дни его сочтены. А сын ничего не знает.

- Это почему? - удивился его собеседник.

- Его рядом с ним нет. Два года назад был послан государем на учебу за границу в Италию.

- Скорее всего, он там и останется!

- Нет. Как раз на днях он закончил обучение и решил вернуться назад к отцу, на свою новую Родину. Только на границе его не пропустили. За немца приняли. Дорожная грамота на языке латинян, в платье немецком. С рождения на чужбине! Вылитый немец!

- Сколько же ему там сидеть? Некому за него порадеть!

- Это правда. Только князь Михаил, вчера успел сделать и оплатить ему проезжую и подорожную грамоты. Наверное, тот их уже получил и дня через полтора, ямской гоньбой будет в Москве. Засуха, дороги хорошие. А до вотчины, рядом с Коширой, почти рукой подать, часов одиннадцать - двенадцать на резвой лошади. Дай Бог ему успеть проститься с родителем.

- Печальная история! А что же, у князя больше детей нет?

- Нет, Андрей его единственный наследник.

“Счастливчик! - с завистью подумал о сыне князя молодой собеседник. - Какой-то немчуре все сразу, а родовитому русскому дворянину - ничего!”.

Глава II. Обоз.

Нагретый лучами полуденного солнца папоротник почти в рост человека, покрывающий сплошным зеленым ковром огромную поляну, издавал тяжелые, доисторические запахи. В плотном неподвижном воздухе застыли кроны окружавших ее могучих столетних дубов. Мертвая тишина, изредка нарушалась дребезжанием мухи, попавшей пауку на обед и криком неведомой птицы. Ни зверя, ни человека. Но нет. Не выдержав, всхрапнул конь, обнаружив себя и всадника, незаметных в листве наклонившихся к земле дубовых веток. Всадник успокоил коня недовольным поглаживанием по холке и опять застыл, вслушиваясь в тишину леса. Не отягощенное взрослыми заботами курносое румяное лицо, первый пушок, покрывающий подбородок, напускная суровость взгляда пытающегося скрыть добрые голубые, широко расставленные глаза, говорили о юном возрасте всадника, недавно преодолевшего пятнадцатилетний рубеж. В тоже время юноша обладал широкой грудью, “косой саженью” в плечах и ростом не малым! Самый раз для государевой службы, которая в Московии с пятнадцати лет и начинается!